Page 161 - Двенадцать стульев

— Пристань, — доложил Ипполит Матвеевич. Остап вытащил путеводитель и справился.
— Судя по всему — Чебоксары. Так, так...
Обращаем внимание на очень красиво расположенный г. Чебоксары...

— Киса, он, в самом деле, красиво расположен?..

В настоящее время в Чебоксарах 7702 жителя.
— Киса! Давайте бросим погоню за брильянтами и увеличим население Чебоксар до семи
тысяч семисот четырех человек. А? Это будет очень эффектно... Откроем «Пти- шво» и с
этого «Пти-шво» будем иметь верный гран-кусок хлеба... Ну-с, дальше.
Основанный в 1555 году город сохранил несколько весьма интересных церквей. Помимо
административных учреждений Чувашской республики, здесь имеются: рабочий
факультет, партийная школа, педагогический техникум, две школы второй ступени, музей,
научное общество и библиотека. На чебоксарской пристани и на базаре можно видеть
чувашей и черемис, выделяющихся своим внешним видом...
Но, еще прежде чем друзья приблизились к пристани, где можно было видеть чувашей и
черемис, их внимание было привлечено предметом, плывшим по течению впереди лодки.
— Стул! — закричал Остап. — Администратор! Наш стул плывет.

Компаньоны подплыли к стулу. Он покачивался, вращался, погружался в воду, снова
выплывал, удаляясь от лодки концессионеров. Вода свободно вливалась в его распоротое
брюхо.
Это был стул, вскрытый на «Скрябине» и теперь медленно направляющийся в Каспийское
море.

— Здорово, приятель! — крикнул Остап. — Давненько не виделись! Знаете,
Воробьянинов, этот стул напоминает мне нашу жизнь. Мы тоже плывем по течению. Нас
топят, мы выплываем, хотя, кажется, никого этим не радуем. Нас никто не любит, если не
считать Уголовного розыска, который тоже нас не любит. Никому до нас нет дела. Если бы
вчера шахматным любителям удалось нас утопить, от нас остался бы только один протокол
осмотра трупов: «Оба тела лежат ногами к юго-востоку, а головами с северо-западу. На теле
рваные раны, нанесенные, по-видимому, каким-то тупым орудием». Любители били бы нас,
очевидно, шахматными досками. Орудие, что и говорить, туповатое... «Труп первый
принадлежит мужчине лет пятидесяти пяти, одет в рваный люстриновый пиджак, старые
брюки и старые сапоги. В кармане пиджака удостоверение на имя Конрада Карловича гр.
Михельсона...» Вот, Киса, что о вас написали бы.

— А о вас бы что написали? — сердито спросил Воробьянинов.
— О! Обо мне написали бы совсем другое. Обо мне написали бы так: «Труп второй
принадлежит мужчине двадцати семи лет. Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал
от их недостатка. Голова его с высоким лбом, обрамленным иссиня-черными кудрями,
обращена к солнцу. Его изящные ноги, сорок второй номер ботинок, направлены к
северному сиянию. Тело облачено в незапятнанные белые одежды, на груди золотая арфа с
инкрустацией из перламутра и ноты романса: „Прощай ты, Новая деревня". Покойный
юноша занимался выжиганием по дереву, что видно из обнаруженного в кармане фрака
удостоверения, выданного 23.VIII-24 г. кустарной артелью „Пегас и Парнас" за № 86/1562».
И меня похоронят, Киса, пышно, с оркестром, с речами, и на памятнике моем будет
высечено: «Здесь лежит известный теплотехник и истребитель Остап-Сулейман-Берта-
Мария Бендер-бей, отец которого был турецко- подданным и умер, не оставив сыну своему
Остапу-Сулейману ни малейшего наследства. Мать покойного была графиней и жила
нетрудовыми доходами».

Разговаривая подобным образом, концессионеры приткнулись к чебоксарскому берегу.

Вечером, увеличив капитал на пять рублей продажей васюкинской лодки, друзья
погрузились на теплоход «Урицкий» и поплыли в Сталинград, рассчитывая обогнать по
дороге медлительный тиражный пароход и встретиться с труппой колумбовцев в
Сталинграде.