Page 58 - Двенадцать стульев

больших ям. Среди работающих бегал товарищ в инженерской фуражке. За ним ходили с
разноцветными шестами десятники. В следующий субботник работали в том же месте. Две
ямы, вырытые не там... где надо, пришлось снова завалить. Товарищ в инженерской
фуражке налетал на десятников и требовал объяснений. Новые ямы рыли еще глубже и
шире.
Потом привезли кирпич, и появились настоящие строительные рабочие. Они начали
выкладывать фундамент. Затем все стихло. Товарищ в инженерской фуражке приходил
еще иногда на опустевшую постройку и долго расхаживал в обложенной кирпичом яме,
бормоча:

— Хозрасчет.
Он похлопывал по фундаменту палкой и бежал домой, в город, закрывая ладонями
замерзшие уши. Фамилия инженера была Треухов. Трамвайная станция, постройка
которой замерла на фундаменте, была задумана Треуховым уже давно, еще в 1912 году, но
городская управа проект отвергла. Через два года Треухов возобновил штурм городской
управы, но помешала война. После войны помешала революция. Теперь помешали нэп,
хозрасчет, самоокупаемость. Фундамент на лето зарастал цветами, а зимой дети
устраивали там ледяные горки.
Треухов мечтал о большом деле. Ему нудно было служить в отделе благоустройства
Старкомхоза, чинить обочины тротуаров и составлять сметы на установку афишных тумб.
Но большого дела не было. Проект трамвая, снова поданный на рассмотрение, барахтался в
высших губернских инстанциях, одобрялся, не одобрялся, переходил на рассмотрение в
центр, но независимо от одобрения или неодобрения покрывался пылью, потому что ни в
том, ни в другом случае денег не давали.
— Это варварство! — кричал Треухов на жену. Денег нет? А переплачивать на
извозопромышленников, на гужевую доставку на станцию товаров есть деньги?
Старгородские извозчики дерут с живого и с мертвого! Конечно, монополия мародеров!
Попробуй пешком с вещами за пять верст на вокзал пройтись!.. Трамвай окупится в шесть
лет!
Его блеклые усы гневно обвисали. Курносое лицо шевелилось. Он вынимал из стола
напечатанные светописью на синей бумаге чертежи, сердито показывал их жене в
тысячный раз. Тут были планы станции, депо к двенадцати трамвайных линий.
— Черт с ними, с двенадцатью. Потерпят. Но три, три линии! Без них Старгород
задохнется. Треухов фыркал и шел в кухню пилить дрова. Все хозяйственные работы по
дому он выполнял сам. Он сконструировал и построил люльку для ребенка и стиральную
машину. Первое время сам стирал белье, объясняя жене, как нужно обращаться с
машиной. По крайнею мере пятая часть жалованья уходила у Треухова на выписку
иностранной технической литературы. Чтобы сводить концы с концами, он бросил курить.

Потащил он свой проект и к новому заведующему Старкомхозом Гаврилину, которого
перевели в Старгород из Самарканда. Почерневший под туркестанским солнцем новый
заведующий долго, но без особого внимания слушал Треухова, невнимательно пересмотрел
все чертежи и под конец сказал:
— А вот в Самарканде никакого трамвая не надо. Там все на ешаках ездят. Ешак три
рубля стоитдешевка. А подымает пудов десять!.. Маленький такой ешачок, даже
удивительно!
— Вот это есть Азия! — сердито сказал Треухов. — Ишак три рубля стоит, а скормить ему
нужно тридцать рублей в год.
— А на трамвае вашем вы много на тридцать рублей наездите? Триста раз. Даже не
каждый день в году.

— Ну, и выписывайте себе ваших ишаков! — закричал Треухов и выбежал из кабинета,
ударив дверью.

С тех пор у нового заведующего вошло в привычку при встрече с Треуховым задавать ему
насмешливые вопросы:

— Ну как, будем выписывать ешаков или трамвай построим?