Page 83 - Двенадцать стульев

— Так когда же? — спросил Воробьянинов нетерпеливо. — Когда и где мы увидимся?
— Ну, я не знаю. Когда хотите.
— Сегодня можно?

— Сегодня?

— Умоляю вас.
— Ну, хорошо. Пусть сегодня. Заходите к нам.
— Нет, давайте встретимся на воздухе. Теперь такие погоды замечательные. Знаете стихи:
«Это май — баловник, эти май — чародей веет свежим своим опахалом».

— Это Жарова стихи?
— М-м... Кажется. Так сегодня? Где же?
— Какой вы странный! Где хотите. Хотите — у несгораемого шкафа? Знаете? Когда
стемнеет...
Едва Ипполит Матвеевич успел поцеловать Лизе руку, что он сделал весьма торжественно,
в три разделения, как вернулся Остап. Остап был очень деловит.
— Простите, мадемуазель, — сказал он быстро, но мы с приятелем не сможем вас
проводить. Открылось небольшое, но очень важное дельце. Нам надо срочно отправиться в
одно место. У Ипполита Матвеевича захватило дыханье.

— До свиданья, Елизавета Петровна, — сказал он поспешно, — простите, простите,
простите, но мы страшно спешим.
И компаньоны убежали, оставив удивленную Лизу в комнате, обильно обставленной
гамбсовской мебелью.
— Если бы не я, — сказал Остап, когда они спускались по лестнице, — ни черта бы не
вышло. Молитесь на меня! Молитесь, молитесь, не бойтесь, голова не отвалится! Слушайте!
Ваша мебель музейного значения не имеет. Ей место не в музее, а в казарме штрафного
батальона. Вы удовлетворены этой ситуацией?

— Что за издевательство! — воскликнул Воробьянинов, начавший было освобождаться из-
под ига могучего интеллекта сына турецко-подданного.

— Молчание, — холодно сказал Остап, — вы не знаете, что происходит. Если мы сейчас не
захватим нашу мебель — кончено. Никогда нам ее не видать. Только что я имел в конторе
тяжелый разговорчик с заведующим этой исторической свалкой.

— Ну, и что же? — закричал Ипполит Матвеевич. — Что же сказал вам заведующий?
— Сказал все, что надо. Не волнуйтесь. «Скажите, — спросил я его, — чем объяснить, что
направленная вам по ордеру мебель из Старгорода не имеется в наличности?» Спросил я
это, конечно, любезно, в товарищеском порядке. «Какая это мебель? — спрашивает он. — У
меня в музее таких фактов не наблюдается». Я ему сразу ордера подсунул. Он полез в
книги. Искал полчаса и, наконец, возвращается. Ну, как вы себе представляете? Где эта
мебель?
— Продала? — пискнул Воробьянинов.

— Представьте себе, нет. Представьте себе, что в таком кавардаке она уцелела. Как я вам
уже говорил, музейной ценности она не имеет. Ее свалили в склад, и только вчера, заметьте
себе, вчера, через семь лет (она лежала на складе семь лет!), она была отправлена в аукцион
на продажу. Аукцион Главнауки. И, если ее не купили вчера или сегодня утром, она наша!
Вы удовлетворены?

— Скорее! — закричал Ипполит Матвеевич.
— Извозчик! — завопил Остап. Они сели не торгуясь.

— Молитесь на меня, молитесь! Не бойтесь, гофмаршал! Вино, женщины и карты нам