Page 99 - Двенадцать стульев

— Нет, действительно это ч-черт знает что такое! — продолжал горячиться Воробьянинов.
— Дерут с трудящихся втридорога. Ей-богу!.. За какие-то подержанные десять стульев
двести тридцать рублей. С ума сойти...

— Да, — деревянно сказал Остап.
— Правда? — переспросил Воробьянинов. — С ума сойти можно!

— Можно.
Остап подошел к Воробьянинову вплотную и, оглянувшись по сторонам, дал предводителю
короткий, сильный и незаметный для постороннего глаза удар в бок.
— Вот тебе милиция! Вот тебе дороговизна стульев для трудящихся всех стран! Вот тебе
ночные прогулки по девочкам! Вот тебе седина в бороду! Вот тебе бес в ребро!
Ипполит Матвеевич за все время экзекуции не издал ни звука.

Со стороны могло показаться, что почтительный сын разговаривает с отцом, только отец
слишком оживленно трясет головой.

— Ну, теперь пошел вон!
Остап повернулся спиной к директору предприятия и стал смотреть в аукционный зал.
Через минуту он оглянулся.

Ипполит Матвеевич все еще стоял позади, сложив руки по швам.

— Ах, вы еще здесь, душа общества? Пошел! Ну?
— Това-арищ Бендер, — взмолился Воробьянинов. — Товарищ Бендер!
— Иди! Иди! И к Иванопуло не приходи! Выгоню!

— Това-арищ Бендер!
Остап больше не оборачивался. В зале произошло нечто, так сильно заинтересовавшее
Бендера, что он приоткрыл дверь и стал прислушиваться.
— Все пропало! — пробормотал он.

— Что пропало? — угодливо спросил Воробьянинов.
— Стулья отдельно продают, вот что. Может быть, желаете приобрести? Пожалуйста. Я вас
не держу. Только сомневаюсь, чтобы вас пустили. Да и денег у вас, кажется, не густо.
В это время в аукционном зале происходило следующее: аукционист, почувствовавший,
что выколотить из публики двести рублей сразу не удастся (слишком крупная сумма для
мелюзги, оставшейся в зале), решил получить эти двести рублей по кускам. Стулья снова
поступили в торг, но уже по частям.

— Четыре стула из дворца. Ореховые. Мягкие. Работы Гамбса. Тридцать рублей. Кто
больше?

К Остапу быстро вернулись вся его решительность и хладнокровие.
— Ну, вы, дамский любимец, стойте здесь и никуда не выходите. Я через пять минут
приду. А вы тут смотрите, кто и что. Чтоб ни один стул не ушел.

В голове Бендера сразу созрел план, единственно возможный при таких тяжелых условиях,
в которых они очутились.

Он выбежал на Петровку, направился к ближайшему асфальтовому чану и вступил в
деловой разговор с беспризорными.
Он, как и обещал, вернулся к Ипполиту Матвеевичу через пять минут. Беспризорные
стояли наготове у входа в аукцион.
— Продают, продают, — зашептал Ипполит Матвеевич, — четыре и два уже продали.

— Это вы удружили, — сказал Остап, — радуйтесь. В руках все было, понимаете — в