Page 94 - Двенадцать стульев

— Буду.
— Так вот. Сосиски. Вот эти, по рублю двадцать пять. И бутылку водки.
— В графинчике будет.

— Тогда — большой графин.

Работник нарпита посмотрел на беззащитную Лизу прозрачными глазами.
— Водку чем будете закусывать? Икры свежей? Семги? Расстегайчиков?

В Ипполите Матвеевиче продолжал бушевать делопроизводитель загса.
— Не надо, — с неприятной грубостью сказал он. — Почем у вас огурцы соленые? Ну,
хорошо, дайте два.
Официант убежал, и за столиком снова водворилось молчание. Первой заговорила Лиза:
— Я здесь никогда не была. Здесь очень мило.

— Да-а, — протянул Ипполит Матвеевич, высчитывая стоимость заказанного.
«Ничего, — думал он, — выпью водки — разойдусь. А то, в самом деле, неловко как-то».
Но когда выпил водки и закусил огурцом, то не разошелся, а помрачнел еще больше. Лиза
не пила. Натянутость не исчезла. А тут еще к столику подошел человек и, ласкательно глядя
на Лизу, предложил купить цветы.
Ипполит Матвеевич притворился, что не замечает усатого цветочника, но тот не уходил.
Говорить при нем любезности было совершенно невозможно.
На время выручила концертная программа. На эстраду вышел сдобный мужчина в визитке
и лаковых туфлях.
— Ну, вот мы снова увиделись с вами, — развязно сказал он в публику. — Следующим
номером нашей консертной пррогрраммы выступит мировая исполнительница русских
народных песен, хорошо известная в Марьиной роще. Варвара Ивановна Годлевская.
Варвара Ивановна! Пожалуйте!

Ипполит Матвеевич пил водку и молчал. Так как Лиза не пила и все время порывалась
уйти домой, надо было спешить, чтобы выпить весь графин.
Когда на сцену вышел куплетист в рубчатой бархатной толстовке, сменивший певицу,
известную в Марьиной роще, и запел: Ходите, Вы всюду бродите,

Как будто ваш аппендицит

От хождения будет сыт,

Ходите, Та-ра-ра-ра, —
Ипполит Матвеевич уже порядочно захмелел и, вместе со всеми посетителями образцовой
столовой, которых он еще полчаса тому назад считал грубиянами и скаредными
советскими бандитами, захлопал в такт ладошами и стал подпевать: Ходите, Та-ра-ра-ра...
Он часто вскакивал и, не извинившись, уходил в уборную. Соседние столики его уже
называли дядей и приваживали к себе на бокал пива. Но он не шел. Он стал вдруг гордым
и подозрительным. Лиза решительно встала из-за стола:

— Я пойду. А вы оставайтесь. Я сама дойду.
— Нет, зачем же? Как дворянин, не могу допустить! Сеньор! Счет! Ха-мы!..