Page 179 - Три товарища

Густав был везучим человеком. Отец его невесты не только разводил доберманов, но был
еще и трактирщиком, владельцем «Новой кельи»; сама невеста держала плиссировочную
мастерскую. Густав жил припеваючи. Он бесплатно ел в пил у тестя, а невеста стирала и
гладила его рубашки. Он не торопился с женитьбой, — ведь тогда ему самому пришлось
бы заботиться обо всем.

Я объяснил Густаву, что доберман мне не нужен. Он слишком велик, да и характер у
него ненадежный. Густав подумал с минутку и сказал:

— Пойдем со мной. Выясним положение. Есть у меня кое-что на примете. Только ты
помалкивай и не мешай.

— Хорошо.
Он привел меня к маленькому магазину. В витрине стояли аквариумы, затянутые
водорослями. Две понурые морские свинки сидели в ящике. В клетках, висевших по
бокам, неутомимо метались во все стороны чижики, снегири и канарейки.
К нам вышел маленький кривоногий человек в коричневом вязаном жилете. Водянистые
глаза, выцветшее лицо и какой-то светильник вместо носа. Словом, большой любитель
пива и шнапса.

— Скажи-ка, Антон, как поживает Аста? — спросил Густав.
— Второй приз и почетный приз в Кельне, — ответил Антон.

— Какая подлость! — возмутился Густав. — Почему не первый?
— Первый они дали Удо Бланкенфельсу, — пробурчал Антон.

— Вот хамство! Жулье!..
Сзади под стойкой скулили и тявкали щенки. Густав прошел за стойку, взял за шиворот
двух маленьких терьеров и принес их. В его левой руке болтался бело-черный щенок, в
правой — красновато-коричневый. Незаметно он встряхнул щенка в правой руке. Я
посмотрел на него: да, этот подойдет.

Щенок был очарователен, настоящая игрушка. Прямые ножки, квадратное тельце,
прямоугольная головка, умные наглые глазки. Густав опустил собачонок на пол.

— Смешная помесь, — сказал он, показывая на красновато-коричневого. — Где ты его
взял?

Антон якобы получил его от какой-то дамы, уехавшей в Южную Америку. Густав
разразился издевательским хохотом. Антон обиделся и достал родословную,
восходившую к самому Ноеву ковчегу. Густав недоверчиво махнул рукой и начал
разглядывать черно-белого щенка. Антон потребовал сто марок за коричневого. Густав
предложил пять. Он заявил, что ему не нравится прадед, и раскритиковал хвост и уши.
Другое дело черно-белый — этот, мол, безупречен.
Я стоял в углу и слушал. Вдруг кто-то дернул мою шляпу. Я удивленно обернулся.
Маленькая желтая обезьянка с печальным личиком сидела, сгорбившись, в углу на
штанге. У нее были черные круглые глаза и озабоченный старушечий рот. Кожаный
ремень, прикрепленный к цепи опоясывал брюшко. Маленькие черные ручки пугали
своим человеческих видом.
Я стоял неподвижно. Обезьянка медленно подвигалась ко мне по штанге. Она неотрывно
смотрела на меня, без недоверия, но каким-то странным, сдержанным взглядом.
Наконец осторожно протянула вперед ручонку. Я сунул ей палец. Она слегка отпрянула
назад, но потом, взяла его. Ощущение прохладной детской ручки, стиснувшей мне
палец, было странным. Казалось, что в этом скрюченном тельце заключен несчастный,
немой человечек, который хочет спастись. Я не мог долго смотреть в эти глаза, полные
смертельной тоски.

Отдуваясь, Густав вынырнул из чащи родословных дерев.