Page 183 - Три товарища

начиналась повязка доходившая до рта. Жаффе осторожно удалил ее. Я увидел, что у
женщины нет носа. Вместо него зияла кровавая рана, покрытая струпьями, багрово-
красная, с двумя отверстиями посередине. Жаффе вновь наложил повязку.
— Хорошо, — сказал он приветливо и повернулся к выходу.

Он закрыл за собой дверь. В коридоре я остановился на минуту и стал смотреть на
вечернее небо.
— Пойдемте! — сказал Жаффе, направляясь к следующей комнате.

Мы услышали горячее прерывистое дыхание больного, метавшегося в жару. На
свинцовом лице мужчины ярко проступали странные красные пятна. Рот был широко
открыт, глаза выкатились, а руки беспокойно двигались по одеялу. Он был без сознания.
У кровати сидела сестра и читала. Когда Жаффе вошел, она отложила книгу и
поднялась. Он посмотрел на температурный лист, показывавший сплошь сорок градусов,
и покачал головой.
— Двустороннее воспаление легких плюс плеврит. Вот уже неделю борется со смертью,
как бык. Рецидив. Был почти здоров. Слишком рано вышел на работу. Жена и четверо
детей. Безнадежно.

Он выслушал сердце и проверил пульс. Сестра, помогая ему, уронила книгу на пол. Я
поднял ее, — это была поваренная книга. Руки больного непрерывно, как пауки, сновали
по одеялу. Это был единственный звук, нарушавший тишину.

— Останьтесь здесь на ночь, сестра, — сказал Жаффе.

Мы вышли. Розовый закат стал ярче. Теперь его свет заполнял весь коридор, как облако.
— Проклятый свет, — сказал я.
— Почему? — спросил Жаффе.

— Несовместимые явления. Такой закат — и весь этот ужас.

— Но они сосуществуют, — сказал Жаффе.
В следующей комнате лежала женщина, которую доставили днем. У нее было тяжелое
отравление вероналом. Она хрипела. Накануне произошел несчастный случай с ее
мужем — перелом позвоночника. Его привезли домой в полном сознании, и он надсадно
кричал. Ночью он умер.

— Она выживет? — спросил я.
— Вероятно.

— Зачем?
— За последние годы у меня было пять подобных случаев, — сказал Жаффе. — Только
одна пациентка вторично пыталась отравиться. Из остальных две снова вышли замуж.
В комнате рядом лежал мужчина с параличом двенадцатилетней давности. У него была
восковая кожа, жиденькая черная бородка и очень большие, спокойные глаза.
— Как себя чувствуете? — спросил Жаффе.
Больной сделал неопределенный жест. Потом он показал на окно.

— Видите, какое небо! Будет дождь, я это чувствую. — Он улыбнулся. — Когда идет
дождь, лучше спится.

Перед ним на одеяле была кожаная шахматная доска с фигурками на штифтах. Тут же
лежали кипа газет и несколько книг.

Мы пошли дальше. Я видел молодую женщину с синими губами и дикими от ужаса
глазами, совершенно истерзанную тяжелыми родами; ребенка-калеку с тонкими