Page 182 - Три товарища

— Бывало, конечно, и так.
Он начал объяснять мне подробности. Оба легких были поражены, правое меньше, левое
сильнее. Потом он нажал кнопку звонка. Вошла сестра.
— Принесите мой портфель, — сказал он.

Сестра принесла портфель. Жаффе извлек из шуршащих конвертов два больших
рентгеновских снимка и поднес на свет к окну.

— Так вам будет лучше видно.
На прозрачной серой пластинке я увидел позвоночник, лопатки, ключицы, плечевые
суставы и пологие дуги ребер. Но я видел больше — я видел скелет. Темный и
призрачный, он выделялся среди бледных теней, сливавшихся на фотопленке. Я видел
скелет Пат. Скелет Пат.

Жаффе указал мне пинцетом на отдельные линии и затемнения и объяснил их значение.
Он не заметил, что я больше не слушаю его. Теперь это был только ученый, любивший
основательность и точность. Наконец он повернулся ко мне.
— Вы меня поняли?

— Да, — сказал я.
— Что с вами? — спросил он.

— Ничего, — ответил я. — Я что-то плохо вижу.
— Ах, вот что. — Он поправил очки. Потом он вложил снимки обратно в конверты и
испытующе посмотрел на меня. — Не предавайтесь бесполезным размышлениям.
— Я этого и не делаю. Но что за проклятый ужас! Миллионы людей здоровы! Почему же
она больна?
Жаффе помолчал немного.
— На это никто вам не даст ответа, — сказал он затем.

— Да, — воскликнул я, охваченный внезапно горьким, бессильным бешенством, — на это
никто не даст ответа! Конечно, нет! Никто не может ответить за муку и смерть!
Проклятье! И хоть бы что-нибудь можно было сделать!
Жаффе долго смотрел на меня.

— Простите меня, — сказал я, — но я не могу себя обманывать. Вот в чем весь ужас.
Он все еще смотрел на меня.

— Есть у вас немного времени? — спросил он.
— Да. — сказал я. — Времени у меня достаточно.

Он встал.
— Мне нужно теперь сделать вечерний обход. Я хотел бы, чтобы вы пошли со мной.
Сестра даст вам халат. Для пациентов вы будете моим ассистентом.
Я не понимал, чего он хотел; но я взял халат, поданный мне сестрой.

Мы шли но длинным коридорам. Широкие окна светились розоватым вечерним сиянием.
Это был мягкий, приглушенный, совершенно неправдоподобно парящий свет. В
раскрытые окна лился аромат цветущих лип.

Жаффе открыл одну из дверей. В нос ударил удушливый, гнилостный запах. Женщина с
чудесными волосами цвета старинного золота, на которых ярко переливались отсветы
сумерек, бессильно подняла руку. Благородный лоб суживался у висков. Под глазами