Page 26 - Три товарища
P. 26

ром, видите ли, и вкус — вещи, почти не связанные между собой. Это уже не просто
                напиток, а, так сказать, друг. Друг, с которым все становится легче. Друг, изменяющий
                мир. Поэтому, собственно, и пьют… — Я отодвинул бокал в сторону. — Так заказать вам
                все-таки еще один мартини?

                — Лучше ром, — сказала она. — Хочется и мне хоть разок попробовать его.
                — Хорошо, — ответили. — Только не этот. Для начала он слишком крепок. Принеси нам
                коктейль «Баккарди», — крикнул я Фреду.

                Фред принес заказ, добавив к нему тарелку с соленым миндалем и жареными
                кофейными зернами.

                — Оставь здесь всю бутылку, — сказал я.
                Постепенно все стало доступным, все озарилось ярким блеском. Исчезла неуверенность,
                слова возникали сами собой, и я уже не так внимательно следил за тем, что говорю. Я
                продолжал пить и чувствовал, как на меня накатывается огромная и нежная волна, как
                она подхватывает меня, как этот пустой сумеречный час наполняется образами, как над
                равнодушными и серыми пространствами бытия призрачной и безмолвной вереницей
                опять воспарили и потянулись вдаль мечты. Стены бара раздвинулись, и вдруг бар
                перестал существовать, а вместо него возник какой-то уголок мира, какое-то
                пристанище, полутемное укрытие, где притаились мы, непостижимо сведенные воедино,
                занесенные сюда смутным ветром времени. Съежившись, девушка сидела на своем
                стуле, чужая и таинственная, будто ее прибило сюда с другой стороны жизни. Я слышал
                свои слова, но мне казалось, что это уже не я, что говорит кто-то другой, человек,
                которым я хотел бы быть. Мои слова становились неточными, они смещались по смыслу,
                врывались в пестрые сферы, ничуть не похожие на те, в которых происходили маленькие
                события моей жизни. Я понимал, что слова мои — неправда, что они перешли в
                фантазию и ложь, но это меня не тревожило, ибо правда была бесцветной, она никого не
                утешала, а истинной жизнью были только чувства и отблески мечты…
                Медная обшивка полыхала отраженными огнями. Время от времени Валентин поднимал
                свою рюмку и бормотал себе под нос какую-то дату. За окнами приглушенно плескалась
                улица, оглашаемая сигналами клаксонов, похожими на крики хищных птиц. Когда
                открывалась дверь, улица внезапно становилась шумливой и скандальной, словно
                крикливая и завистливая старуха.
                Я проводил Патрицию Хольман до ее дома. Уже было темно. Обратно я шел медленным
                шагом. Вдруг я почувствовал себя одиноким и опустошенным. Сеялся мелкий дождь. Я
                остановился перед какой-то витриной и лишь теперь почувствовал, что перепил. Хоть я и
                не качался, но это ощущение было совершенно отчетливым.
                Мне стало очень жарко. Я расстегнул пальто и сдвинул шляпу на затылок. Проклятие!
                Неужто эти капли опять опрокинули меня! Чего я ей только не наболтал! Я даже не
                решался поточнее разобраться во всем. Да и не помнил я ничего, и это было самым
                страшным. Теперь, когда я стоял один на холодной улице и мимо с грохотом
                проносились автобусы, все выглядело совсем по-иному, чем в полумраке бара. Я
                проклинал себя. Хорошее же впечатление произвел я на эту девушку! Уж она-то,
                конечно, все заметила. Сама почти ничего не пила. А при прощании так странно
                посмотрела на меня…
                О, Господи!.. Я круто повернулся и столкнулся с проходившим мимо толстеньким
                коротышом.
                — Это еще что! — злобно рявкнул я.
                — Протри глаза, чучело гороховое! — огрызнулся толстяк.

                Я вытаращился на него.

                — Людей ты, что ли, не видел? — тявкнул он.
                Я словно только этого и ждал.

                — Людей-то я видел, — сказал я, — но разгуливающую пивную бочку вижу впервые.
   21   22   23   24   25   26   27   28   29   30   31