Page 27 - Три товарища

Толстяк не полез в карман за словом. Остановившись и разбухая на моих глазах, он
процедил сквозь зубы:

— Знаешь что? Пошел бы ты к себе в зоопарк! Мечтательным кенгуру нечего шляться по
улицам!

Я понял, что передо мной весьма квалифицированный мастер перебранки. И все-таки,
несмотря на всю мою подавленность, я должен был позаботиться о своей чести.
— Топай, топай, псих несчастный, недоносок семимесячный, — сказал я и благословил
его жестом.
Но он не внял моим словам.

— Пусть тебе впрыснут бетон в мозги, идиот морщинистый, болван собачий! —
продолжал он лаять.

Я обозвал его плоскостопым декадентом; он меня — вылинявшим какаду; я его —
безработным мойщиком трупов. Тогда, уже с некоторым уважением, он охарактеризовал
меня как бычью голову, пораженную раком, я же его — чтобы окончательно доконать —
как ходячее кладбище бифштексов. И вот тут он просиял.

— «Ходячее кладбище бифштексов» — это здорово! — сказал он. — Такого еще не
слышал. Включу в свой репертуар! До встречи…
Он вежливо приподнял шляпу, и мы расстались, преисполненные уважения друг к другу.

Эта перепалка несколько освежила меня. Но чувство досады не прошло. Напротив, чем
больше я трезвел, тем оно становилось сильней. Я казался себе каким-то выжатым
мокрым полотенцем. Постепенно я начинал злиться уже не только на себя, но и на весь
мир, в том числе и на эту девушку. Ведь напился-то я из-за нее. Я поднял воротник
пальто. Ладно, пусть себе думает, что хочет. Мне все равно. По крайней мере, сразу
узнала, с кем имеет дело. Изменить уже ничего нельзя. Может, так оно и к лучшему…
Я вернулся в бар и только теперь напился до зеленых чертиков.