Page 321 - Архипелаг ГУЛаг

много человеко–дней уходит на работы по самому лагерю. Потому с такой лёгкостью вдруг
могли сменить осмысленные хозяйственные работы на наказания: переливать воду из
проруби в прорубь, перетаскивать брёвна с одного места на другое и назад. В этом была
жестокость, да, но и патриархальность. Когда же рабочий гон становится продуманной
системой, тогда обливание водой на морозе и выставление на пеньки под комаров
оказывается уже избыточным, лишней тратой палаческих сил.
Есть такая официальная цифра: до 1929 года по РСФСР было «охвачено» трудом лишь
от 34 до 41% всех заключённых 214 (да иначе и не могло быть при безработице в стране).
Правда, это только «внешний» труд, сюда не входит хозяйственный труд по обслуживанию
самого лагеря. Но для оставшихся 60–65% заключённых не хватит и хозяйственного.
Соотношение это не могло не проявиться также и на Соловках. Определённо, что все 20–е
годы там было немало заключённых, не получивших никакой постоянной работы (отчасти
из–за раздетости) или занявших весьма условную должность.
Тот первый год той первой пятилетки, тряхнувший всю страну, тряхнул и Соловки.
Повторно назначенный начальник УСЛОНа Ногтев (тот самый, который расстреливал
социалистов в Савватиевском скиту) под «шёпот удивления в изумлённом зале» докладывал
вольняшкам города Кеми такие цифры: «не считая собственных лесоразработок УСЛОНа,
растущих совершенно исключительными темпами», УСЛОН только по «внешним» заказам
ЖелЛеса и КарелЛеса заготовлял: в 1926— на 63 тыс. рублей, в 1929— на 2 млн 355 тыс. (в
37 раз!), в 1930 ещё втрое. Дорожное строительство по Карело–Мурманскому краю в 1926
выполнено на 105 тыс. рублей, в 1930 — на 6 млн — в 57 раз больше! 215
Так оканчивались прежние глухие Соловки, где не знали, как извести заключённых.
Труд–чародей приходил на помощь!
Через Кемперпункт Соловки создались, через Кемпер–пункт же они, пройдя
созревание, стали с конца 20–х годов распространяться назад, на материк. И самое тяжёлое,
что могло выпасть теперь заключённому, были эти материковые командировки. Раньше
Соловки имели на материке только Сороку да Сумский посад—прибрежные монастырские
владения. Теперь раздувшийся СЛОН забыл монастырские границы.
От Кеми на запад по болотам заключённые стали прокладывать грунтовый
Кемь–Ухтинский тракт, «считавшийся когда–то почти неосуществимым» 216 . Летом тонули,
зимой коченели. Этого тракта соловчане боялись панически, и долго рокотала над
кремлёвским двором угроза: «Что?? На Ухту захотел?»
Второй подобный тракт повели Парандовский (от Мед–вежьегорска). На этой
прокладке чекист Гашидзе приказывал закладывать в скалу взрывчатку, на скалу посылал
каэров и в бинокль смотрел, как они взрываются.
Рассказывают, что в декабре 1928 на Красной Горке (Карелия) заключённых в
наказание (не выполнен урок) оставили ночевать в лесу— и 150 человек замёрзли насмерть.
Это — обычный соловецкий приём, тут не усумнишься.
Труднее поверить другому рассказу: что на Кемь–Ухтин–ском тракте близ местечка
Кут в феврале 1929 роту заключённых около ста человек за невыполнение нормы загнали на
костёр — и они сгорели!
Об этом мне рассказал всего один только человек, близко бывший: профессор Дмитрий
Павлович Каллистов, старый со–ловчанин, умерший недавно. Да, пересекающихся
показаний я об этом не собрал (как, может, и никто уже не соберёт— и о многом не соберут,
даже и по одному показанию). Но те, кто морозят людей и взрывают людей, — почему не

214 От тюрем к воспитательным учреждениям, с. 115.

215 Соловецкие острова, 1930, № 2–3, с. 56, 57.

216 Там же, с. 57.