Page 341 - Архипелаг ГУЛаг

поедаемая между валунами. Какая работа— мы уже прочли. Какая еда— а какая ж может
быть еда в 1931–33 годах? (Скрипни–кова рассказывает, что даже в медвежьегорской
столовой для вольнонаёмных подавалась мутная жижа с головками камсы и отдельными

зёрнами пшена 243 .) Одежда— своя, донашиваемая. И только одно обращение, одна погонка,
одна присказка: «Давай!.. Давай!.. Давай!..»
Говорят, что в первую зиму, с 1931 на 1932, 100 тысяч и вымерло — столько, сколько
постоянно было на канале. Отчего ж не поверить? Скорей даже эта цифра преуменьшенная: в
сходных условиях в лагерях военных лет смертность один процент в день была заурядна,
известна всем. Так что на Бело–море 100 тысяч могло вымереть за три месяца с небольшим.
А тут была и другая зима, да и между ними же. Без натяжки можно предположить, что и 300
тысяч вымерло.
Это освежение состава за счёт вымирания, постоянную замену умерших новыми
живыми зэками надо иметь в виду, чтобы не удивиться: к началу 1933 года общее
единовременное число заключённых в лагерях ещё могло не превзойти миллиона. Секретная
«Инструкция», подписанная Сталиным и Молотовым 8 мая 1933, даёт цифру 800 тысяч 244 .
Д.П. Витковский, соловчанин, работавший на Беломоре прорабом, и этою самою
тухтою, то есть приписыванием несуществующих объёмов работ, спасший жизнь многим,
рисует («Полжизни», самиздат 245 ) такую вечернюю картину:
«После конца рабочего дня на трассе остаются трупы. Снег запорашивает их лица.
Кто–то скорчился под опрокинутой тачкой, спрятал руки в рукава и так замёрз. Кто–то
застыл с головой, вобранной в колени. Там замёрзли двое, прислонясь друг к другу спинами.
Это — крестьянские ребята, лучшие работники, каких только можно представить. Их
посылают на канал сразу десятками тысяч, да стараются, чтоб на один лагпункт никто не
попал со своим батькой, разлучают. И сразу дают им такую норму на гальках и валунах,
которую и летом не выполнишь. Никто не может их научить, предупредить, они
по–деревенски отдают все силы, быстро слабеют— и вот замерзают, обнявшись по двое.
Ночью едут сани и собирают их. Возчики бросают трупы на сани с деревянным стуком.
А летом от неприбранных вовремя трупов— уже кости, они вместе с галькой попадают
в бетономешалку. Так попали они в бетон последнего шлюза у города Беломорска и навсегда
сохранятся там».
Тут ещё то, что руководители стройки превзошли жестокость самого Хозяина. Хоть и
сказал Сталин «ни копейки валюты», однако советских рублей 400 миллионов разрешил.
Они же, стараясь выслужиться, потратили меньше четверти— 95 млн 300 тыс. рублей 246 .
Многотиражка Беломорстроя захлёбывалась, что многие каналоармейцы, «эстетически
увлечённые» великой задачей, — в свободное время (и разумеется, без оплаты хлебом)
выкладывают стены канала камнями— исключительно для красоты.
Так впору было бы им выложить на откосах канала пять фамилий — главных
подручных у Сталина и Ягоды, главных надсмотрщиков Беломора, пятерых наёмных убийц,
записав за каждым тысяч по сорок жизней: Матвей Берман. — Семён Фирин. — Лазарь
Коган. — Нафталий Френкель. — Яков Рапопорт.

243 Впрочем, она же вспоминает, что беженцы с Украины приезжали в Медвежьегорск устроиться работать
кем–нибудь близ лагеря и так спастись от голода. Их звали зэки, и из зоны выносили своим поесть! Очень
правдоподобно. Только с Украины–то вырваться умели не все.

244 Инструкция всем партийно–советским работникам и всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры (8 мая
1933). (Архив Смоленского обкома ВКП/б/.) // Социалистический вестник: Орган заграничной делегации
РСДРП. Нью–Йорк, 1955, № 4 (681), с. 52.

245 Впервые опубликовано в журнале «Знамя»: 1991, №6. — Примеч.ред.

246 А.Пруссак. Из истории Беломорканала // Вопросы истории, 1945, № 2, с. 143.