Page 342 - Архипелаг ГУЛаг

Да приписать сюда, пожалуй, начальника ВОХРы Бел–Балтлага— Бродского. Да
куратора канала от ВЦИКа— Сольца.
Да всех 37 чекистов, которые были на канале. Да 36 писателей, восславивших

Беломор 247 . Ещё Погодина не забыть.
Чтобы проезжающие пароходные экскурсанты читали и — думали.
Да вот беда — экскурсантов–то нет! Как нет?
Вот так. И пароходов нет. По расписанию ничто там не ходит.
Захотел я в 1966 году, кончая эту книгу, проехать по великому Беломору (фото 20),
посмотреть самому. Ну, состязаясь с теми ста двадцатью. Так нельзя: не на чем. Надо
проситься на грузовое судно. А там документы проверяют. А у меня уж фамилия
наклёванная, сразу будет подозрение: зачем еду? Итак, чтобы книга была целей, — лучше не
ехать.
Но всё–таки немножко я туда подобрался. Сперва— Мед–вежьегорск. До сих пор
ещё— много барачных зданий, от тех времён. И — величественная гостиница с 5–этажной
стеклянной башней. Ведь — ворота канала! Ведь здесь будут кишеть гости отечественные и
иностранные… Попустовала–попусто–вала, отдали под интернат.
Дорога к Повенцу. Хилый лес, камни на каждом шагу, валуны.
От Повенца достигаю сразу канала и долго иду вдоль него, трусь поближе к шлюзам,
чтоб их посмотреть. Запретные зоны, сонная охрана. Но кое–где хорошо видно. Стенки
шлюзов — прежние, из тех самых ряжей, узнаю их по изображениям. А масловские
ромбические ворота сменили на металлические и разводят уже не от руки.
Но что так тихо? Безлюдье, никакого движения ни на канале, ни в шлюзах. Не
копошится нигде обслуга. Там, где 30 тысяч человек не спали ночью, — теперь и днём все
спят.
Не гудят пароходы. Не разводятся ворота. Погожий июньский день, — отчего бы?..
Так прошёл я пять шлюзов «Повенчанской лестницы» и после пятого сел на берегу.
Изображённый на всех папиросных пачках, так позарез необходимый нашей стране —
почему ж ты молчишь, Великий Канал?
Некто в гражданском ко мне подошёл, глаза проверяющие. Я простодушно: у кого бы
рыбки купить? да как по каналу уехать? Оказался он начальник охраны шлюза. Почему,
спрашиваю, нет пассажирского сообщения? — Да что ты, удивляется он, разве можно? Да
американцы так сразу и попрут. До войны ещё было, а после войны— нет. — Ну и пусть
едут. — Да разве можно им показывать?! — А почему вообще не идут никто? — Идут. Но
мало. Видишь, мелкий он, пять метров. Хотели реконструировать, но, наверно, будут рядом
другой строить, сразу хороший.
Эх, начальничек, это мы давно знаем: в 1934 году, только успели все ордена раздать, —
уже был проект реконструкции. И пункт первый был: углубить канал. А второй: параллельно
нынешним шлюзам построить глубоководную нитку океанских. Скоро ношено — слепо
рожено. Из–за того–то срока, из–за тех–то норм и наврали глубину, и снизили пропускную
способность: какими–то тухтяными кубометрами надо ж было работяг кормить. (Вскоре эту
тухту навязали на инженеров: дали им новые десятки.) А 80 километров Мурманской
железной дороги перенесли, освобождая трассу. Хорошо хоть тачечных колёс не потратили.
И — куда что возить? Ну, вот вырубили ближний лес — теперь откуда возить?
Архангельский — в Ленинград? Так его и в Архангельске купят, издавна там иностранцы и
покупают. Да полгода канал подо льдом, если не больше. Какая была в нём необходимость?
Ах да, военная. Перебрасывать флот.

247 И Алексей Н.Толстой среди них, проехавши трассою канала (надо же было за положение своё
платить), — «с азартом и вдохновением рассказывал о виденном, рисуя заманчивые, почти фантастические и в
то же время реальные… перспективы развития края, вкладывая в свой рассказ весь жар творческого увлечения
и писательского воображения. Он буквально захлебываясь говорил о труде строителей канала, о передовой
технике (курсив мой. — АС.)…». [В.М. Богданов–Березовский. Встречи. М.: Искусство, 1967, с. 58.)