Page 338 - Архипелаг ГУЛаг

вывезти на сто метров тачкой! А сыпят снега и всё заваливают, тачки кувыркаются с трапов
в снег. Ну, вот так примерно (фото 15).
Но пусть говорят авторы: по мокрым доскам тачка вихляла, опрокидывалась, «человек
с такой тачкой был похож на лошадь в оглоблях» (стр. 112, 113); даже не скальным, а просто
мёрзлым грунтом «тачка нагружается час». Или более общая картинка: «В уродливой
впадине, запорошенной снегом, было полно людей и камней. Люди бродили, спотыкаясь о
камни. По двое, по трое, они нагибались и, обхватив валун, пытались приподнять его. Валун
не шевелился. Тогда звали четвертого, пятого…» Но тут на помощь приходит техника
нашего славного века: «валуны из котлована вытягивают сетью» — а сеть тянется канатом, а
канат — «барабаном, крутимым лошадью»! Или вот другой приём — деревянные журавли
для подъёма камней (фото 16). Или вот ещё— из первых механизмов Беломор–строя — пять
веков назад, пятнадцать назад (фото 17)?
И это вам — вредители? Да это гениальные инженеры! — из Двадцатого века их
бросили в пещерный — и, смотрите, они справились!
Основной транспорт Беломорстроя? — грабарки, узнаём мы из книги. А ещё есть
беломорские форды] Это вот что такое: тяжёлые деревянные площадки, положенные на
четыре круглых деревянных обрубка (катка) — две лошади тащат такой «форд» и отвозят
камни. А тачку возят вдвоём— на подъёмах её подхватывает крючник. А как валить деревья,
если нет ни пил, ни топоров? И это может наша смекалка: обвязывают деревья веревками и в
разные стороны попеременно бригады тянут — расшатывают деревья! Всё может наша
смекалка! — а почему? А потому что канал строится по инициативе и заданию товарища
Сталина! — написано в газетах и повторяют по радио каждый день.
Представить такое поле боя и на нём «в длинных серо–пепельных шинелях или
кожаных куртках» — чекисты. Их всего 37 человек на сто тысяч заключённых, но их все
любят, и эта любовь движет карельскими валунами. Вот (фото 18)
остановились они, показал товарищ Френкель рукой, чмокнул губами товарищ Фирин,
ничего не сказал товарищ Успенский (отцеубийца? соловецкий палач?) — и судьбы тысяч
людей решены на сегодняшнюю морозную ночь или на весь этот полярный месяц.
В том–то и величие этой постройки, что она совершается без современной техники и
без всяких поставок от страны. «Это не темпы ущербного европейско–американского
капитализма. Это — социалистические темпы!» — гордятся авторы (стр. 356). (В 60–е годы
мы знаем, что это называется Большой Скачок.) Вся книга славит именно отсталость техники
и кустарничество. Кранов нет? Будут свои! — и делаются «деррики» — краны из дерева, и
только трущиеся металлические части к ним отливают сами. «Своя индустрия на канале!» —
ликуют наши авторы. И тачечные колёса тоже отливают из самодельной вагранки.
Так спешно нужен был стране канал, что не нашлось для строительства тачечных
колёс! Для заводов Ленинграда это был бы непосильный заказ!
Нет, несправедливо — эту дичайшую стройку Двадцатого века, материковый канал,
построенный «от тачки и кайла», — несправедливо было бы сравнивать с египетскими
пирамидами: ведь пирамиды строились с привлечением современной им техники. А у нас
была техника— на сорок веков назад!
В том–то душегубка и состояла. На газовые камеры у нас газа не было.
Побудьте–ка инженером в этих условиях! Все дамбы — земляные, водоспуски—
деревянные. Земля то и дело даёт течь. Чем же уплотнить её? — гоняют по дамбе лошадей с
катками! (Только ещё лошадей вместе с заключёнными не жалеет Сталин и страна— а
потому что это кулацкое животное, и тоже должно вымереть.) Очень трудно обезопасить от
течи и сопряжения земли с деревом. Надо заменить железо деревом! — и инженер Маслов
изобретает ромбовидные деревянные ворота шлюзов. На стены шлюзов бетона нет! — чем
крепить стены шлюзов? Вспоминают древнерусские ряжи — деревянные срубы высотою в
15 метров, изнутри засыпаемые грунтом. Пользуйтесь техникой пещерного века, но
ответственность по веку Двадцатому: прорвёт где–нибудь — отдай голову.
Пишет железный нарком Ягода главному инженеру Хру–сталёву: «По имеющимся