Page 36 - Архипелаг ГУЛаг

* * *

Парадоксально: всей многолетней деятельности всепроникающих и вечно
бодрствующих Органов дала силу всего–навсего одна статья из ста сорока восьми статей
необщего раздела Уголовного кодекса 1926 года. Но в похвалу этой статье можно найти ещё
больше эпитетов, чем когда–то Тургенев подобрал для русского языка или Некрасов для
Матушки–Руси: великая, могучая, обильная, разветвлённая, разнообразная, всеподметающая
Пятьдесят Восьмая, исчерпывающая мир не так даже в формулировках своих пунктов,
сколько в их диалектическом и широчайшем истолковании.
Кто из нас не изведал на себе её всеохватывающих объятий? Воистину, нет такого
поступка, помысла, действия или бездействия под небесами, которые не могли бы быть
покараны тяжёлой дланью Пятьдесят Восьмой статьи.
Сформулировать её так широко было невозможно, но оказалось возможно так широко
её истолковать.
58–я статья не составила в Кодексе главы о политических преступлениях, и нигде не
написано, что она «политическая». Нет, вместе с преступлениями против порядка
управления и бандитизмом она сведена в главу «преступлений государственных». Так
Уголовный кодекс открывается с того, что отказывается признать кого–либо на своей
территории преступником политическим — а только уголовным.
58–я статья состояла из четырнадцати пунктов.
Из Первого пункта мы узнаём, что контрреволюционным признаётся всякое действие
(по ст. 6–й УК — и бездействие), направленное… на ослабление власти…
При широком истолковании оказалось: отказ в лагере пойти на работу, когда ты
голоден и изнеможён, — есть ослабление власти. И влечёт за собой — расстрел. (Расстрелы
отказчиков во время войны.)
С 1934 года, когда нам возвращён был термин Родина, были и сюда вставлены
подпункты измены Родине — 1–а, 1–6, 1–в, 1–г. По этим пунктам действия, совершённые в
ущерб военной мощи СССР, караются расстрелом (1–6) и лишь в смягчающих
обстоятельствах и только для гражданских лиц (1–а) — десятью годами.
Широко читая: когда нашим солдатам за сдачу в плен (ущерб военной мощи!) давалось
всего лишь 10 лет, это было гуманно до противозаконности. Согласно сталинскому Кодексу
они по мере возврата на родину должны были быть все расстреливаемы.
(Или вот ещё образец широкого чтения. Хорошо помню одну встречу в Бутырках летом
1946. Некий поляк родился вЛемберге, когда тот был в составе Австро–Венгерской империи.
До Второй Мировой войны жил в своём родном городе в Польше, потом переехал в
Австрию, там служил, там в 1945 и арестован нашими. Он получил десятку по статье 54–1–а
украинского Кодекса, то есть за измену своей родине — Украине! — так как ведь город
Лемберг стал к тому времени украинским Львовом! И бедняга не мог доказать на следствии,
что уехал в Вену не с целью изменить Украине! Так он иссобачил–ся стать предателем.)
Ещё важным расширением пункта об измене было применение его «через статью 19–ю
УК» — «через намерение». То есть никакой измены не было, но следователь усматривал
намерение изменить — и этого было достаточно, чтобы дать полный срок, как и за
фактическую измену. Правда, статья 19–я предлагает карать не за намерение, а за
подготовку, но при диалектическом чтении можно и намерение понять как подготовку. А
«приготовление наказуемо так же (то есть равным наказанием), как и само преступление»
(УК). В общем,
мы не отличаем намерения от самого преступления и в этом превосходство советского

законодательства перед буржуазным! 20

20 От тюрем к воспитательным учреждениям / Сб. ст. под общ. ред. А.Я. Вышинского; Институт Уголовной
и Исправительно–трудовой Политики при Прокуратуре СССР и НКЮ РСФСР. М.: Советское
Законодательство, 1934, с. 36.