Page 609 - Архипелаг ГУЛаг

внимания. Уж кого–то из стародубских плакальщиц послал на воркутинскую шахту №2.
Но чья ж тут вина? Чья? Этих женщин? Или— нас, всех нас, соотечественники и
современники? Каковы ж были мы, что от нас наши женщины потянулись к оккупантам? Не
одна ли это из бесчисленных плат, которые мы платим, платим и ещё долго будем платить за
наш коммунистический путь, поспешно принятый, суматошно пройденный, без оглядки на
потери, без загляда вперёд?
Всех этих женщин, может быть, следовало предать нравственному порицанию (но
прежде выслушав и их), может быть, следовало колко высмеять, — но посылать за это на
каторгу? в полярную душегубку??
Да это Сталин послал! Берия!
Нет, извините! Те, кто послал, и содержал, и добивал, — сейчас в общественных
советах пенсионеров и следят за нашей дальнейшей нравственностью. А мы все? Мы
услышим «немецкие подстилки» — и понимающе киваем головами. То, что мы и сейчас
считаем всех этих женщин виновными, — куда опаснее для нас, чем даже то, что они сидели
в своё время.
— Хорошо, но мужчины–то попали задело?! Это— предатели родины и предатели
социальные.
Можно бы и здесь увильнуть. Можно бы напомнить (это будет правда), что главные
преступники, конечно, не сидели на месте в ожидании наших трибуналов и виселиц. Они
спешили на Запад, как могли, и многие ушли. Карающее же наше следствие добирало до
заданных цифр за счёт ягнят (тут доносы соседей помогли очень): у того почему–то на
квартире стояли немцы — за что полюбили его? а этот на своих дровнях возил немцам
сено — прямое сотрудничество с врагом 397 .
Так можно бы смельчить, опять свалить на культ: были перегибы, теперь они
исправлены. Всё нормально.
Но начали, так пойдём.
А школьные учителя? Те учителя, которых наша армия в паническом откате бросила с
их школами и с их учениками— кого на год, кого на два, кого натри. Оттого что глупы были
интенданты, плохи генералы, — что делать теперь учителям? — учить своих детей или не
учить? И что делать ребятишкам— не тем, кому уже пятнадцать, кто может зарабатывать
или идти в партизаны, — а малым ребятишкам? Им — учиться или баранами пожить года
два–три в искупление ошибок верховного главнокомандующего? Не дал батька шапки, так
пусть уши мёрзнут, да?..
Такой вопрос почему–то не возникал ни в Дании, ни в Норвегии, ни в Бельгии, ни во
Франции. Там не считалось, что, легко отданный под немецкую власть своими неразумными
правителями или силою подавляющих обстоятельств, народ должен теперь вообще перестать
жить. Там работали и школы, и железные дороги, и местные самоуправления.
Но у кого–то (конечно у них!) мозги повёрнуты на сто восемьдесят градусов. Потому
что у нас учителя школ получали подмётные письма от партизан: «не сметь преподавать! за
это расплатитесь!» И работа на железных дорогах тоже стала— сотрудничество с врагом. А
уж местное самоуправление— предательство неслыханное.
Все знают, что ребёнок, отбившийся от учения, может не вернуться к нему потом. Так
если дал маху Гениальный Стратег всех времён и народов, — траве пока расти или
иссохнуть? детей пока учить или не учить?
Конечно, за это придётся заплатить. Из школы придётся вынести портреты с усами и,
может быть, внести портреты с усиками. Ёлка придётся уже не на Новый год, а на
Рождество, и директору придётся на ней (и ещё в какую–нибудь имперскую годовщину
вместо октябрьской) произнести речь во славу новой замечательной жизни — а она на самом

397 Для справедливости не забудем: с 1946 года таких иногда пересуживали и 20 лет КТР (каторжных работ)
заменяли на 10 лет ИТЛ.