Page 764 - Архипелаг ГУЛаг

грубы, дерзки, русских откровенно не любят. Но стоило кенгирцам проявить независимость,
мужество — и расположение чеченов тотчас было завоёвано! Когда кажется нам, что нас
мало уважают, — надо проверить, так ли мы живём.)
Тем временем готовил Техотдел и пресловутое «секретное» оружие. Это вот что такое
было: алюминиевые угольники для коровопоилок, оставшиеся от прежнего производства,
заполнялись спичечной серой с примесью карбида кальция (все ящики со спичками укрыли
за дверью «100000 вольт»). Когда сера поджигалась и угольники бросались, они с шипением
разрывались на части.
Но не злополучным этим остроумцам и не полевому штабу в баньке предстояло
выбрать час, место и форму удара. Как–то, по прошествии недель двух от начала, в одну из
тёмных, ничем не освещенных ночей раздались глухие удары в лагерную стену во многих
местах. Однако в этот раз не беглецы и не бунтари долбили её — разрушали стену сами
войска конвоя! В лагере был переполох, метались с пиками и саблями, не могли понять, что
делается, ожидали атаки. Но войска в атаку не пошли.
К утру оказалось, что в разных местах зоны, кроме существующих и
забаррикадированных ворот, внешний противник проделал с десяток проломов. (Поту
сторону проломов, чтоб зэки теперь не хлынули в них, расположились посты с
пулемётами 462 . Это, конечно, была подготовка к наступлению через проломы, и в лагерном
муравейнике закипела оборонная работа. Штаб восставших решил: разбирать внутренние
стены, разбирать саманные пристройки и ставить свою вторую обводную стену, особенно
укреплённую саманными навалами против проломов — для защиты от пулемётов.
Так всё переменилось! — конвой разрушал зону, а лагерники её восстанавливали, и
воры с чистой совестью делали то же, не нарушая своего закона.
Теперь пришлось установить дополнительные посты охранения против проломов;
назначить каждому взводу тот пролом, куда он строго должен бежать ночью по сигналу
тревоги и занимать оборону. Удары в вагонный буфер и те же заливчатые свисты были
условлены как сигналы тревоги.
Зэки не в шутку готовились выходить с пиками против пулемётов. Кто и не был
готов — по дичась, привыкал.
Лихо до дна, а там дорога одна.
И раз была дневная атака. В один из проломов против балкона Управления Степлага, на
котором толпились чины, крытые погонами строевыми широкими и прокурорскими узкими,
с кинокамерами и фотоаппаратами в руках, — в пролом были двинуты автоматчики. Они не
спешили. Они лишь настолько двинулись в пролом, чтобы подан был сигнал тревоги и
прибежали бы к пролому назначенные взводы, и, потрясая пиками и держа в руках камни и
саманы, заняли бы баррикаду, — и тогда с балкона (исключая автоматчиков из поля съёмки)
зажужжали кинокамеры и защёлкали аппараты. И режимные офицеры, прокуроры и
политработники, и кто там ещё был, все члены партии, конечно, — смеялись дикому
зрелищу этих воодушевлённых первобытных с пиками. Сытые, бесстыжие,
высокопоставленные, они глумились с балкона над своими голодными обманутыми
согражданами, и им было очень смешно 463 .
А ещё к проломам подкрадывались надзиратели и вполне как на диких животных или
на снежного человека пытались набросить верёвочные петли с крючьями и затащить к себе
языка.
Но больше они рассчитывали теперь на перебежчиков, на дрогнувших. Гремело радио:

462 Говорят, опыт проломов был норильский: там тоже сделали их, чтобы через них выманивать
дрогнувших, через них натравливать урок и через них же ввести войска под предлогом наведения порядка.

463 Эти фотографии ведь где–то сейчас подклеены в карательных отчётах. И может быть, недостанет у
кого–то расторопности уничтожить их перед лицом будущего…