Page 838 - Архипелаг ГУЛаг
P. 838

обвинения, — караются лишением свободы до… двух лет. А то и— шесть месяцев.
                     Либо полные дурачки эту статью составляли, либо очень уж дальновидные.
                     Я так полагаю, что — дальновидные.
                     И  с  тех  пор  в  каждую  амнистию  (сталинскую  45–го,  «ворошиловскую»  53–го)  эту
               статейку не забывали включить, заботились о своём активе.
                     Да ещё ведь и давность. Если тебя ложно обвинили (по 58–й), то давности нет. А если
               ты ложно обвинил, то давность, мы тебя обережём.
                     Дело семьи Анны Чеботар–Ткач всё сляпано из ложных показаний. В 1944 она, её отец
               и два брата арестованы за якобы политическое и якобы убийство невестки. Все трое мужчин
               забиты  в  тюрьме (не  сознавались),  Анна  отбыла  десять  лет.  А  невестка  оказалась  вообще
               невредима! Но ещё десять лет Анна тщетно просила реабилитации! Даже в 1964 прокуратура
               ответила:  «Вы осуждены  правильно  и оснований  для  пересмотра  нет».  Когда  же всё–таки
               реабилитировали,  то  неутомимая  Скрипникова  написала  за  Анну  жалобу:  привлечь
               лжесвидетелей. Прокурор Г.Терехов ответил: невозможно за давностью…
                     В 20–е годы раскопали, притащили и расстреляли тёмных мужиков, за сорок лет перед
               тем казнивших народовольцев по приговору царского суда. Но те мужики были не свои. А
               доносчики эти — плоть от плоти.
                     Вот та воля, на которую выпущены бывшие зэки. Есть ли ещё в истории пример, чтобы
               столько всем известного злодейства было неподсудно, ненаказуемо?
                     И чего же доброго ждать? Что может вырасти из этого зловония?
                     Как великолепно оправдалась злодейская затея Архипелага


                                        ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. СТАЛИНА НЕТ

                     И не раскаялись они в убийствах своих…
                     Апокалипсис, 9:21

                                     Глава 1. КАК ЭТО ТЕПЕРЬ ЧЕРЕЗ ПЛЕЧО

                     Конечно,  мы  не  теряли  надежды,  что  будет  о  нас  рассказано:  ведь  рано  или  поздно
               рассказывается  вся  правда  обо  всём,  что  было  в  истории.  Но  рисовалось,  что  это  придёт
               очень  не  скоро, —  после  смерти  большинства  из  нас.  И  при  обстановке  совсем
               изменившейся.  Я  сам  себя  считал  летописцем  Архипелага,  всё  писал,  писал,  а  тоже  мало
               рассчитывал увидеть при жизни.
                     Ход  истории  всегда  поражает  нас  неожиданностью,  и  самых  прозорливых  тоже.  Не
               могли  мы  предвидеть,  как  это  будет:  безо  всякой  зримой  вынуждающей  причины  всё
               вздрогнет,  и  начнёт  сдвигаться,  и  немного,  и  совсем  ненадолго  бездны  жизни  как  будто
               приопахнутся —  и  две–три  птички  правды  успеют  вылететь  прежде,  чем  снова  надолго
               захлопнутся створки.
                     Сколько  моих  предшественников  не  дописало,  не  дохранило,  не  доползло,  не
               докарабкалось! —  а  мне  это  счастье  выпало:  в  раствор  железных  полотен,  перед  тем  как
               снова им захлопнуться, — просунуть первую горсточку правды.
                     И как вещество, объятое антивеществом, — она взорвалась тотчас же!
                     Она взорвалась и повлекла за собой взрыв писем людских— но этого надо было ждать.
               Однако и взрыв газетных статей — через скрежет зубовный, через ненависть, через нехоть—
               взрыв казённых похвал, до оскомины.
                     Когда бывшие зэки из трубных выкликов всех сразу газет узнали, что вышла какая–то
               повесть о лагерях и газетчики её наперехлёб хвалят, — решили единодушно: «опять брехня!
               спроворились  и  тут  соврать».  Что  наши  газеты  с  их  обычной  непомерностью  вдруг  да
               накинутся хвалить правду, — ведь этого ж всё–таки нельзя было вообразить! Иные не хотели
               и в руки брать мою повесть.
   833   834   835   836   837   838   839   840   841   842   843