Page 837 - Архипелаг ГУЛаг
P. 837

теперь на хорошей пенсии, как, например, Хват, следователь и убийца великого Вавилова,
               живёт  на  улице  Горького.  Уж  избави  Бог  от  этой  встречи —  ведь  удар  опять  по  твоему
               сердцу, не по его.
                     А ещё можно встретить твоего доносчика — того, кто посадил тебя, и вот преуспевает.
               И не карают его небесные молнии. Те, кто возвращаются в родные места, те–то обязательно
               и  видят  своих  стукачей.  «Слушайте, —  уговаривает  кто  погорячее, —  подавайте  на  них  в
               суд! Хотя бы для общественного разоблачения!» (Уж— не больше, уж понимают все…) «Да
               нет уж… да ладно уж…» — отвечают реабилитированные.
                     Потому что этот суд был бы в ту сторону, куда волами тянуть.
                     «Пусть их жизнь наказывает!» — отмахивается Авенир Борисов.
                     Только и остаётся.
                     Композитор X. сказал Шостаковичу: «Вот эта дама, Л., член нашего Союза, когда–то
               посадила  меня». —  «Напишите  заявление, —  сгоряча  предложил  Шостакович, —  мы  её  из
               Союза исключим!» (Как бы не так!) X. и руками замахал: «Нет уж, спасибо, меня вот за эту
               бороду по полу тягали, больше не хочу».
                     Да уж о возмездии ли речь? Жалуется Г. Полев: «Та сволочь, которая меня посадила,
               при выходе чуть снова не спрятала — и спрятала бы! — если б я не бросил семью и не уехал
               из родного города».
                     Вот это — по–нашамуі вот это — по–советски!
                     Что же сон, что же мираж болотный: прошлое? или настоящее?..
                     В 1955 году пришёл Эфроимсон к заместителю главного прокурора Салину и принёс
               ему  том  уголовных  обвинений  против  Лысенко.  Салин  сказал:  «Мы  не  компетентны  это
               разбирать, обращайтесь в ЦК».
                     С  каких  это  пор  они  стали  некомпетентными?  Или  отчего  уж  они  на  тридцать  лет
               раньше не стали такими?
                     Процветают  оба  лжесвидетеля,  посадившие  Чульпенёва  в  монгольскую  яму, —
               Лозовский  и  Серёгин.  С  общим  знакомым  по  части  пошёл  Чульпенёв  к  Серёгину  в  его
               контору  бытового  обслуживания  при  Моссовете.  «Знакомьтесь.  Наш  халхинголец,  не
               помните?» — «Нет, не помню». — «А Чульпенёва— не помните такого?» — «Нет, не помню,
               война раскидала». — «А судьбу его не знаете?» — «Понятия не имею». — «Ах, подлец ты,
               подлец!»
                     Только и скажешь. В райкоме партии, где Серёгин на учёте: «Не может быть! Он так
               добросовестно работает».
                     Добросовестно работает!..
                     Всё на местах и все на местах. Погромыхали громы — и ушли почти без дождя.
                     До того всё на местах, что Ю.А. Крейнович, знаток языков Севера        506 , вернулся — в
               тот же институт, и в тот же сектор, с теми же, кто заложил его, кто ненавидит его, — с теми
               же самыми он каждый день шубу снимает и заседает.
                     Ну  как  если  бы  жертвы  Освенцима  вкупе  с  бывшими  комендантами  образовали  бы
               общую галантерейную фирму.
                     Есть обергруппен–стукачи и в литературном мире. Сколько душ погубили Я. Эльсберг?
               Лесючевский?  Все  знают  их —  и  никто  не  смеет  тронуть.  Затевали  изгнать  из  Союза
               писателей— напрасно! Ни тем более— с работы. Ни уж, конечно, из партии.
                     Когда создавался наш Кодекс (1926), сочтено было, что убийство клеветою в пять раз
               легче и извинительней, чем убийство ножом. (Да ведь и нельзя ж было предполагать, что при
               диктатуре пролетариата кто–то воспользуется этим буржуазным средством — клеветой.) По
               статье 95–й — заведомо ложный донос, показания, соединённые: а) с обвинением в тяжком
               преступлении;  б)  с  корыстными  мотивами;  в)  с  искусственным  созданием  доказательств

                 506   О  нём  метко  сказано:  если  раньше  народовольцы  становились  знаменитыми  языковедами  благодаря
               вольной  ссылке,  то  Крейнович  сохранился  им,  несмотря  на  сталинский  лагерь:  даже  на  Колыме  он  пытался
               заниматься юкагирским языком.
   832   833   834   835   836   837   838   839   840   841   842