Page 411 - Рассказы

– Уютно у вас, а только странно. И солнца мало. Отчего портьеры задернуты? А для
пепла полагается пепельница, а не ковер и не плечи бархатного пиджака. Где у вас щетка? Я
вас почищу немного…
Яблонька посидела самую чуточку, скушала одну грушу, поправила висящую криво
картину и уже надевала перед зеркалом воздушную шляпку, собираясь уходить, как в дверях
показалась Анна Матвеевна.
– Экое чудо у нас, – охнула она, разглядывая Яблоньку. – Вы бы, барышня, подальше
от них были! Это ведь сущие разбойники – обидят они вас.
– Меня, бабушка, невозможно обидеть, – рассмеялась Яблонька. – Я в Бога верю и всех
людей люблю. Какие же они разбойники? Странные немного, но милые.
– Этакими милыми в пекле все дорожки вымощены. Как звать-то вас?
– Яблонька, – выскочил сбоку Мотылек.
– Яблонька и есть. До чего ж ладная девушка. Хоть бы вы их, барышня, усовестили,
чтоб коньячища этого не лакали спозаранку…
– Анна Матвеевна! Да ведь мы по рюмочке!
– Знаю, что по рюмочке. В этакую рюмочку тебя и поп при святом крещении окунал.
Скушать чего не хотите ли, сударыня?
– Нет, спасибо, мне идти надо… Буду в этих местах – зайду еще посмотреть, как вы тут
живете. А коньяк лучше не пейте. Хорошо?
– Сократимся, – усмехнулся Меценат. – А если вам нужны какие-нибудь книги – так
моя библиотека к вашим услугам. Ройтесь, разбрасывайте – у нас это принято.
Яблонька ушла, звонко поцеловав Анну Матвеевну на прощание.
После ее ухода нянька подошла к креслу, грузно уселась в него и, посмотрев на
победоносно переглядывавшихся клевретов, строго сказала:
– Ну, ребята… Не пара она вам. Не по плечу себе дерево рубите.
– Кальвия, – возразил Мотылек, обнимая ее седую голову. – Где же это видано, чтобы
Мотыльки да рубили Яблоньки? Наоборот, я буду порхать около нее, вдыхая аромат, буду
порхать – вот так!
Он вспрыгнул на оттоманку, перемахнул на стол, оттуда обрушился на плечи
Новаковича и наконец, тяжело дыша, сполз с Новаковича на пол.
– Мотылек, – сказал размягченный Меценат. – За то, что ты сегодня вспомнил, подумал
обо мне – я дарю тебе изумрудную булавку для галстука. Она тебе нравилась.
– А я, – торжественно подхватил Новакович, – никогда больше не позволю Кузе
говорить, что все твои произведения читал у чужих авторов в немецких журналах!! Ты
совершенно оригинальный писатель, Мотылек!
– А я, – проворчала нянька, – оборву тебе уши, если ты будешь бросать мне на ковер
апельсиновую шелуху.
– Кальвия! Я вас так люблю, что отныне буду есть апельсины вместе с кожурой.
И все впоследствии не исполнили своих обещаний, кроме Мецената, булавка которого
навсегда украсила тощую грудь Мотылька как память о Яблоньке, изредка, как скупой
петербургский луч, заглядывавшей в темную Меценатову гостиную.

Часть II
чертова кукла

Глава IX
в кавказском кабачке

В уютном, увешанном восточными коврами и уставленном по стенам тахтами
отдельном кабинете кавказского погребка на Караванной улице заседала небольшая, но
очень дружная компания под главным председательством и руководством Мецената.