Page 435 - Рассказы

– Зачем специально для вас? Я кой-что и для себя делаю.
Посмотрела я на его рыжую расплывшуюся физиономию, и почему-то жалко мне его
стало.
– Слушайте, голубчик… Если я вас о чем-то попрошу, вы сделаете?
– В один секунд! Голову себе или кому другому сверну, а добуду! Два ребра!..
– Вы меня не поняли!.. Я прошу вас о другом: бросьте это ваше… занятие!
Он призадумался, изящно почесывая оттопыренным большим пальцем рыжую голову.
– «Работу» бросить? Гнилой это плант ваш, прекрасная барышня. Делу я никакому не
приучен – только «работать» могу. Да кто меня и возьмет на дело? Извольте полюбоваться
на личность – прямо на роже волчий паспорт нарисован, за версту от меня вором пахнет.
Ах, бедняга! В этом он был категорически прав, даже не клянясь двумя сломанными
ребрами.
Представьте себе, долго я с ним беседовала, и хотя, несмотря на все доводы, не могла
направить его на правильный путь, но расстались мы друзьями. Он даже дал слово не таскать
мне в окно «презентов», вымолил только разрешение «чествовать меня лесными
цветочками».
Я видела, что встречи со мной доставляют ему огромную радость, и думаю я, что
помимо этого невинного удовольствия – никаких утех в его горемычной жизни, исключая
пьянство и чужие сломанные ребра, – никаких других утех не было!
Приходил он к забору в течение лета несколько раз. Я ему связала в «презент»
гарусный шарф, а он перекидывал мне через забор «лесные цветочки», но и тут раза два по
своей воровской натуре сжульничал, потому что однажды презентовал мне цветущий
розовый куст, выдернутый с корнем, а другой раз преподнес букет великолепных
оранжерейных цветов, бешено клянясь при этом всеми сломанными ребрами мира, что
сорвал в лесу. Дикий человек был (закончила Яблонька с ясной светлой улыбкой) – что с
него взять!
– Где же он теперь, этот ваш рыцарь без страха, но с массой упреков?.. – ревниво
спросил Новакович.
– Ах, я боялась этого вопроса, – уныло, со вздохом прошептала Яблонька. – Конец этой
истории такой грустный, что я хотела не наводить на вас тоски… но раз вы спрашиваете –
закончу: когда я уже жила в Петербурге, мне однажды какой-то оборванец принес
безграмотную записку на грязном клочке бумаги. Недоумеваю, как он узнал мой адрес… В
записке значилось: «Если вы точно что ангел, то не обезсудьте, придите проститься. Очень
меня попортили на последней работе – легкия кусками из горла идут. Повидаться бы!! Лежу
в Обуховской больнице, третья палата, спросить Образцова… Ежли ж когда придете – оже
помру, – извините за беспокойство».
– Что ж… пошли? – тихо спросил Меценат.
– Конечно! Как же не пойти. Труд не большой, а ему приятно. Засиял весь, как увидел.
Этакий рыжий неудачник, прости его Господи. При мне же и умер… Сдержал-таки свою
любимую клятву «сломанными ребрами»: доктор говорил – три ребра сокрушили ему.
Вдруг Яблонька вздрогнула и, отдернув руку, лежавшую около Куколки, поднесла ее к
лицу.
– Кто? Что это? Неужели Куколка? То, что вы поцеловали мою руку – так и быть,
прощаю вам, но что на ней ваши слезы – нехорошо. Мужчина должен быть крепче.
– Господи! – в экстазе вскричал Куколка, приподнявшись с ковра на колени и
молитвенно складывая руки. – Неужели такие женщины существуют? Как же, значит,
прекрасен Божий мир!!
Мгновенную легкую неловкость развеял Мотылек:
– А ваша история, чувствительная Куклиная душа?! Вы должны ее рассказать – чтоб
мне два ребра сломали!!
– О друзья! Позвольте мне ничего не рассказывать… После истории Яблоньки все
другие истории покажутся шакальим воем. Да если вы хотите – самая чудесная история в