Page 437 - Рассказы

дела, а именно: выпил большую чашку кофе с двумя популярными филипповскими
пирожками, еще тепленькими, и принялся писать матери в провинцию восторженное письмо
о своих блестящих шагах на поприще литературной славы, о верных друзьях меценатовской
плеяды, о Яблоньке, которая, по его меткому утверждению, была лучшим Божьим созданием
на земле, о романе в 3–4 частях, который он предполагает писать (так здоровое зерно,
брошенное в черноземную почву, немедленно дает роскошные ростки), о взаимоотношениях
редактора и издателя «Вершин», о своей квартирной хозяйке – о многом писал Куколка,
много зернистых мыслей и сведений опрокинул со дна чернильницы на бумагу, много дряни
и трухи втиснул туда же, инстинктивно памятуя, что родительский желудок все, все,
решительно каждую крупицу с жадностью поглотит и все с благодарностью переварит…
Только что окончил Куколка письмо, как в дверь постучали.
– Пожалуйста, войдите, – разрешил Куколка. Господин с жесткой щетиной на лице и
искательными глазами, в узкой, отлакированной временем, венскими стульями и пивными
столиками без скатерти визитке, в брюках, чудовищно вздутых на коленях, будто он сунул
туда два футбольных мяча, – такого вида господин вошел в комнату и поклонился с
принужденной грацией щедро получившего на чай трактирного слуги.
– Простите, что врываюсь. Праздник. Отдых. Знаю. Но пресса безжалостна. Чудовище.
Сжевывают зубами в конце концов всего человека.
К новоприбывшему чудовище-пресса, однако, отнеслась довольно милостиво: кроме
наполовину сжеванного галстука и объеденного низа брюк, он почти не пострадал от зубов
прессы.
– Да, насчет прессы вы верно отметили, – благосклонно согласился Куколка. – Чем
вообще могу служить?
– Я от редакции «Вечерняя Звезда». Прислан. Интервьюировать. Вас. Разрешите!
Сердце Куколки бешено забилось и сладко, как на качелях, опустилось вниз, чтоб
сейчас же еще слаще взлететь в поднебесье.
– Да что вы… Мне, право, так неловко. Зачем же вам беспокоиться… Я бы сам пришел,
если нужно.
На лице щетинистого изобразился благоговейный ужас.
– О, что вы! Как же мы осмелились бы беспокоить такого масти… (он чуть не сказал
«маститого», но, взглянув на юное простодушное лицо Куколки, спохватился) такого…
популярного человека! Итак, разрешите?
– Извольте! – засуетился Куколка. – Да вы не хотите ли кофе выпить?.. Вот и булочки,
масло, пирожок есть.
– Я, собственно, уже завтракал, – пробормотал интервьюер «Вечерней Звезды», в то же
время обрушиваясь на предложенные продукты с такой яростью, что его слова о съеденном
завтраке должны были бы относиться к эпохе семидесятых годов. – Эх, под такой бы
пирожок бы да рюмочку бы водки… двуспальную!
На лице Куколки отразилось совершеннейшее отчаяние.
– Ах ты несчастье какое, Боже мой! Водки как раз и нет! И как это я упустил?!
Впрочем, есть красное вино. Вы выпьете красного?!
Интервьюер закивал головой и промычал набитым ртом так энергично, что было
очевидно – окраска предложенного напитка являлась для него мельчайшей деталью.
Наконец, отвалившись от стола, он допил последнюю каплю вина и сказал в виде
оправдания своему хищному поведению:
– Прогулка, знаете, дьявольски развивает аппетит! Где родились?
– В Симбирске.
– Хороший город. Непременно побываю. Так и запишем: «Место рождения –
Симбирск». Учились?
– Учился.
– И правильно. Ученье, как говорится, свет. Почему начали писать?
– Тянуло меня к литературе.