Page 433 - Рассказы

меня на улице, усадил в экипаж и мы выехали снова на степной простор среди желтеющих
полей. Гаврилов молчал, но, если бы даже он заговорил, я бы не слышал его голоса. Все
заглушалось этим до сих пор звенящим в ушах пронзительным криком, в котором слилось
все человеческое отчаяние, ужас, страшный упрек и огромное страдание при столкновении с
подлостью людской:
– Обманули!!!
Рассказ произвел большое впечатление. После общего молчания лежащий около
Яблоньки Новакович вздохпул своей могучей грудью так, что даже приподнялся корпусом, и
сказал задумчиво:
– Эти две истории – ваша, Меценат, и Мотылька – навалились на меня, как две
надгробные плиты. Я возлагаю большие надежды на Яблоньку в смысле освежения этой
склепообразной скелетоподобной атмосферы. Рассказывайте что хотите, Яблонька, и если
даже вы заткнете какой-нибудь иллюминатор дельфином, все равно окружающие будут в
восторге.
Яблонька погладила нежной, как лепестки розы, рукой огромную голову белого
медведя и, сжав значительно губки, погрузилась в задумчивость… Потом решительно
тряхнула жидким золотом своих растрепавшихся волос.
– История моя так же коротка, – улыбаясь, сказала она, – как и случай с двуногой
собакой, хотя я и не так ленива и односложна, как ее автор Кузя. Так как у нас уже
установилось правило, чтобы давать рассказываемым историям заглавия, то моя история
должна называться несколько легкомысленно —

СВЯЗАЛСЯ ЧЕРТ С МЛАДЕНЦЕМ

Два года тому назад жила я с родными на даче. При даче был небольшой парк, который
непосредственно переходил в лес, отделяясь от него деревянным высоким забором. По сю
сторону забора стояла скамья, на которой я любила сиживать с томиком Тургенева или
Гончарова, пригретая солнышком, обвеянная смолистым ароматом деревьев…
Сижу однажды, читаю, вдруг – слышу за забором шорох. Сначала я подумала, что это
пробирается кто-нибудь из гуляющих дачников, переждала немного, опять углубилась в
чтение, вдруг ухо мое ясно уловило за забором чье-то дыхание. Человек всегда инстинктивно
чувствует, что за ним наблюдают, и я это сразу почувствовала: за забором в щель меня
кто-то разглядывал…
– Кто там? – строго спросила я. И вслед за этим услышала шорох чьих-то быстро
удаляющихся шагов.
Тут же этот пустяк сразу и вылетел из моей головы, но вечером, когда я вернулась с
прогулки по озеру в свою комнату, мне в глаза бросилась странная вещь: на туалетном
столике, прислоненный к зеркалу, стоял образ святителя Николая Чудотворца в золоченой
ризе. Вне себя от удивления, я позвала прислугу, опросила всех домашних – все выразили
полное недоумение: такого образа ни у кого в доме не было и в мою комнату никто не
заходил, тем более что дверь была мною заперта.
Мы все в душе немного Шерлоки Холмсы, поэтому я, оставшись одна, стала на колени
и внимательно освидетельствовала ковер. Следов, конечно, никаких не было, но по линии от
раскрытого окна до туалетного столика я обнаружила несколько песчинок, лежавших
небольшими островками на определенном друг от друга расстоянии. Конечно, это мне
ничего не объяснило, так как и сама могла занести на подошвах эти песчинки – пришлось
предать чудотворный случай с Николаем Чудотворцем забвению.
Но дня через два повторилось то же самое: утром чьето дыхание за забором и шорохи,
вечером на туалетном столике я обнаружила флакон французских духов, уже откупоренный
и начатый.
Я опять взяла всех на допрос, и снова все отозвались полным незнанием, а горничная
посоветовала запирать мое окно, выходящее в сад.