Page 109 - Белая гвардия

был густо пропитан, густо-красен и бок. Тут закапало на пол.
— Рвите смелей…

Рубаха слезла клоками, и Турбин, белый лицом, голый и желтый до пояса, вымазанный
кровью, желая жить, не дав себе второй раз упасть, стиснув зубы, правой рукой потряс
левое плечо, сквозь зубы сказал:
— Слава бо… цела кость… Рвите полосу или бинт.

— Есть бинт, — радостно и слабо крикнула она. Исчезла, вернулась, разрывая пакет со
словами. — И никого, никого… Я одна…

Она опять присела. Турбин увидал рану. Это была маленькая дырка в верхней части
руки, ближе к внутренней поверхности, там, где рука прилегает к телу. Из нее сочилась
узенькой струйкой кровь.

— Сзади есть? — очень отрывисто, лаконически, инстинктивно сберегая дух жизни,
спросил.

— Есть, — она ответила с испугом.
— Затяните выше… тут… спасете.

Возникла никогда еще не испытанная боль, кольца зелени, вкладываясь одно в другое
или переплетаясь, затанцевали в передней. Турбин укусил нижнюю губу.

Она затянула, он помогал зубами и правой рукой, и жгучим узлом, таким образом, выше
раны обвили руку. И тотчас перестала течь кровь…

Женщина перевела его так: он стал на колени и правую руку закинул ей на плечо, тогда
она помогла ему стать на слабые, дрожащие ноги и повела, поддерживая его всем телом.
Он видел кругом темные тени полных сумерек в какой-то очень низкой старинной
комнате. Когда же она посадила его на что-то мягкое и пыльное, под ее рукой сбоку
вспыхнула лампа под вишневым платком. Он разглядел узоры бархата, край двубортного
сюртука на стене в раме и желто-золотой эполет. Простирая к Турбину руки и тяжело
дыша от волнения и усилий, она сказала:

— Коньяк есть у меня… Может быть, нужно?.. Коньяк?..
Он ответил:

— Немедленно…
И повалился на правый локоть.

Коньяк как будто помог, по крайней мере, Турбину показалось, что он не умрет, а боль,
что грызет и режет плечо, перетерпит. Женщина, стоя на коленях, бинтом завязала
раненую руку, сползла ниже к его ногам и стащила с него валенки. Потом принесла
подушку и длинный, пахнущий сладким давним запахом японский с диковинными
букетами халат.

— Ложитесь, — сказала она.
Лег покорно, она набросила на него халат, сверху одеяло и стала у узкой оттоманки,
всматриваясь ему в лицо.
Он сказал:

— Вы… вы замечательная женщина. — После молчания: — Я полежу немного, пока
вернутся силы, поднимусь и пойду домой… Потерпите еще немного беспокойство.

В сердце его заполз страх и отчаяние: «Что с Еленой? Боже, боже… Николка. За что
Николка погиб? Наверно, погиб…»