Page 143 - Белая гвардия

убили вместе с ним. Мы попали под пулеметный огонь, — Николка и плакал и
рассказывал в одно время, — мы… только двое остались, и он меня гнал и ругал и
стрелял из пулемета… Со всех сторон наехала конница, потому что нас посадили в
западню. Положительно, со всех сторон.

— А вдруг его только ранили?
— Нет, — твердо ответил Николка и грязным платком стал вытирать глаза и нос и рот, —
нет, его убили. Я сам его ощупывал. В голову попала пуля и в грудь.

Еще больше потемнело, из соседней комнаты не доносилось ни звука, потому что Мария
Францевна умолкла, а в гостиной, тесно сойдясь, шептались трое: сестра Ная — Ирина,
та толстая в пенсне — хозяйка квартиры Лидия Павловна, как узнал Николка, и сам
Николка.

— У меня с собой денег нет, — шептал Николка, — если нужно, я сейчас сбегаю за
деньгами, и тогда поедем.

— Я денег дам сейчас, — гудела Лидия Павловна, — деньги-то это пустяки, только вы,
ради бога, добейтесь там. Ирина, ей ни слова не говори, где и что… Я прямо и не знаю,
что и делать…
— Я с ним поеду, — шептала Ирина, — и мы добьемся. Вы скажете, что он лежит в
казармах и что нужно разрешение, чтобы его видеть.
— Ну, ну… Это хорошо… хорошо…

Толстая — тотчас засеменила в соседнюю комнату, и оттуда послышался ее голос,
шепчущий, убеждающий:
— Мария Францевна, ну, лежите, ради Христа… Они сейчас поедут и все узнают. Это
юнкер сообщил, что он в казармах лежит.
— На нарах?.. — спросил звонкий и, как показалось опять Николке, ненавистный голос.

— Что вы, Марья Францевна, в часовне он, в часовне…
— Может, лежит на перекрестке, собаки его грызут.

— Ах, Марья Францевна, ну, что вы говорите… Лежите спокойно, умоляю вас…
— Мама стала совсем ненормальной за эти три дня… — зашептала сестра Ная и опять
отбросила непокорную прядь волос и посмотрела далеко куда-то за Николку, — а
впрочем, теперь все вздор.

— Я поеду с ними, — раздалось из соседней комнаты…
Сестра моментально встрепенулась и побежала.

— Мама, мама, ты не поедешь. Ты не поедешь. Юнкер отказывается хлопотать, если ты
поедешь. Его могут арестовать. Лежи, лежи, я тебя прошу…

— Ну, Ирина, Ирина, Ирина, Ирина, — раздалось из соседней комнаты, — убили, убили
его, а ты что ж? Что же?.. Ты, Ирина… Что я буду делать теперь, когда Феликса убили?
Убили… И лежит на снегу… Думаешь ли ты… — Опять началось рыдание, и заскрипела
кровать, и послышался голос хозяйки:
— Ну, Марья Францевна, ну, бедная, ну, терпите, терпите…

— Ах, господи, господи, — сказала молодая и быстро пробежала через гостиную.
Николка, чувствуя ужас и отчаяние, подумал в смятении: «А как не найдем, что тогда?»

У самых ужасных дверей, где, несмотря на мороз, чувствовался уже страшный тяжелый