Page 145 - Белая гвардия

— Доложить можно, — сказал сторож и повел их. Они поднялись по ступенькам в
коридор, где запах стал еще страшнее. Потом по коридору, потом влево, и запах ослабел,
и посветлело, потому что коридор был под стеклянной крышей. Здесь и справа и слева
двери были белы. У одной из них сторож остановился, постучал, потом снял шапку и
вошел. В коридоре было тихо, и через крышу сеялся свет. В углу вдали начинало
смеркаться. Сторож вышел и сказал:
— Зайдите сюда.

Николка вошел туда, за ним Ирина Най… Николка снял фуражку и разглядел первым
долгом черные пятна лоснящихся штор в огромной комнате и пучок страшного острого
света, падавшего на стол, а в пучке черную бороду и изможденное лицо в морщинах и
горбатый нос. Потом, подавленный, оглянулся по стенам. В полутьме поблескивали
бесконечные шкафы, и в них мерещились какие-то уроды, темные и желтые, как
страшные китайские фигуры. Еще вдали увидал высокого человека в жреческом
кожаном фартуке и черных перчатках. Тот склонился над длинным столом, на котором
стояли, как пушки, светлея зеркалами и золотом в свете спущенной лампочки, под
зеленым тюльпаном, микроскопы.
— Что вам? — спросил профессор.

Николка по изможденному лицу и этой бороде узнал, что он именно профессор, а тот
жрец меньше — какой-то помощник.

Николка кашлянул, все глядя на острый пучок, который выходил из лампы, странно
изогнутой — блестящей, и на другие вещи — на желтые пальцы от табаку, на ужасный
отвратительный предмет, лежащий перед профессором, — человеческую шею и
подбородок, состоящие из жил и ниток, утыканных, увешанных десятками блестящих
крючков и ножниц…

— Вы родственники? — спросил профессор. У него был глухой голос, соответствующий
изможденному лицу и этой бороде. Он поднял голову и прищурился на Ирину Най, на ее
меховую шубку и ботики.

— Я его сестра, — сказала Най, стараясь не смотреть на то, что лежало перед
профессором.

— Вот видите, Сергей Николаевич, как с этим трудно. Уж не первый случай… Да, может,
он еще и не у нас. В чернорабочую ведь возили трупы?

— Возможно, — отозвался тот высокий и бросил какой-то инструмент в сторону…
— Федор! — крикнул профессор…

— Нет, вы туда… Туда вам нельзя… Я сам… — робко молвил Николка…

— Сомлеете, барышня, — подтвердил сторож. — Здесь, — добавил он, — можно
подождать.

Николка отвел его в сторону, дал ему еще две бумажки и попросил его посадить
барышню на чистый табурет. Сторож, пыхтя горящей махоркой, вынес табурет откуда-
то, где стояли зеленая лампа и скелеты.

— Вы не медик, панычу? Медики, те привыкают сразу, — и, открыв большую дверь,
щелкнул выключателем. Шар загорелся вверху под стеклянным потолком. Из комнаты
шел тяжкий запах. Цинковые столы белели рядами. Они были пусты, и где-то со стуком
падала вода в раковину. Под ногами гулко звенел каменный пол. Николка, страдая от
запаха, оставшегося здесь, должно быть, навеки, шел, стараясь не думать. Они со
сторожем вышли через противоположные двери в совсем темный коридор, где сторож
зажег маленькую лампу, затем прошли немного дальше. Сторож отодвинул тяжелый
засов, открыл чугунную дверь и опять щелкнул. Холодом обдало Николку. Громадные
цилиндры стояли в углах черного помещения и доверху, так, что выпирало из них, были
полны кусками и обрезками человеческого мяса, лоскутами кожи, пальцами, кусками
раздробленных костей. Николка отвернулся, глотая слюну, а сторож сказал ему: