Page 152 - Чевенгур

поймешь, что нужна организация и сплочение раздробленных сил в одном определенном
русле! Мы сидим не для одной мысли, а для сбора пролетарских сил и для их тесной
организации.
Пожилой пролетарий ничем не убедился:
— Так раз ты их собираешь, — стало быть, они сами друг друга хотят. А я тебе и
говорю, что твое дело верное, — значит, тут и всякий, у кого даже мочи нет, управится; в
ночное время — и то твое дело не украдут…
— Либо ты хочешь, чтоб мы по ночам занимались? — совестливо спросил Чепурный.
— Пока вам охота — так лучше по ночам, — разрешил прочий-старик. — Днем пеший
человек пойдет мимо, ему ничего — у него своя дорога, а вам от него будет срам: сидим,
дескать, мы и обдумываем чужую жизнь вместо самого живого, а живой прошел мимо и,
может, к нам не вернется…
Чепурный поник головой и почувствовал в себе жжение стыда: как я никогда не знал,
что я от должности умней всего пролетариата? — смутно томился Чепурный. — Какой же я
умный, когда — мне стыдно и я боюсь пролетариата от уважения!
— Так и формулируй, — после молчания всего ревкома сказал Чепурный
Прокофию. — Впредь назначать заседания ревкома по ночам, а кирпичный дом освободить
под пролетариат.
Прокофий поискал выхода.
— А какие основания будут, товарищ Чепурный? Они мне для мотивировки нужны.
— Основания тебе? Так и клади… Стыд и позор перед пролетариатом и прочими,
живущими днем. Скажи, что маловажные дела, наравне с неприличием, уместней кончать в
невидимое время…
— Ясно, — согласился Прокофий. — Ночью человек получает больше
сосредоточенности. А куда ревком перевести?
— В любой сарай, — определил Чепурный. — Выбери какой похуже.
— А я бы, товарищ Чепурный, предложил храм, — внес поправку Прокофий. — Там
больше будет противоречия, а здание все равно для пролетариата неприличное.
— Формулировка подходящая, — заключил Чепурный. — Закрепляй ее. Еще что есть в
бумаге? Кончай скорее, пожалуйста.
Прокофий отложил все оставшиеся дела для личного решения и доложил лишь одно —
наиболее маловажное и скорое для обсуждения.
— Еще есть организация массового производительного труда в форме субботников, для
ликвидации разрухи и нужды рабочего класса, это должно воодушевлять массы вперед и
означает собою великий почин.
— Чего — великий почин? — не расслышал Жеев.
— Понятно, почин коммунизма, — пояснил Чепурный, — отсталые районы его со всех
концов начинают, а мы кончили.
— Покуда кончили, давай лучше не начинать, — сразу предложил Кирей.
— Кирюша! — заметил его Прокофий. — Тебя кооптировали, ты и сиди.
Старик-прочий все время видел на столе бугор бумаги: значит, много людей ее пишут
— ведь рисуют буквы постепенно и на каждую идет ум, — один человек столько листов не
испортит, если б один только писал, его бы можно легко убить, значит — не один думает за
всех, а целая толика, тогда лучше откупиться от них дешевой ценой и уважить пока.
— Мы вам задаром тот труд поставим, — уже недовольно произнес старик, — мы его
по дешевке подрядимся стронуть, только далее его не обсуждайте, это же одна обида.
— Товарищ Чепурный, у нас налицо воля пролетариата, — вывел следствие из слов
старика Прокофий.
Но Чепурный только удивился:
— Какое тебе следствие, когда солнце без большевика обойдется! В нас же есть
сознание правильного отношения к солнцу, а для труда у нас нужды нет. Сначала надо
нужду организовать.