Page 141 - Доктор Живаго

сочиненное: гора, рощица и обрыв.
Рощица едва зазеленела. В ней цвело несколько кустов черемухи. Роща росла под
отвесом горы, на неширокой, так же обрывавшейся поодаль площадке.
Невдалеке был водопад. Он был виден не отовсюду, а только по ту сторону рощицы, с
края обрыва. Вася устал ходить туда глядеть на водопад, чтобы испытывать ужас и
восхищение.
Водопаду не было кругом ничего равного, ничего под пару. Он был страшен в этой
единственности, превращавшей его в нечто одаренное жизнью и сознанием, в сказочного
дракона или змея-полоза этих мест, собиравшего с них дань и опустошавшего окрестность.
В полувысоте падения водопад обрушивался на выдавшийся зубец утеса и
раздваивался. Верхний столб воды почти не двигался, а в двух нижних ни на минуту не
прекращались еле уловимое движение из стороны в сторону, точно водопад всё время
поскальзывался и выпрямлялся, поскальзывался и выпрямлялся, и сколько ни пошатывался,
всё время оставался на ногах.
Вася, подостлав кожух, лежал на опушке рощи. Когда рассвет стал заметнее, с горы
слетела вниз большая, тяжелокрылая птица, плавным кругом облетела рощу и села на
вершину пихты возле места, где лежал Вася. Он поднял голову, посмотрел на синее горло и
серо-голубую грудь сизоворонки и зачарованно прошептал вслух: «Роньжа» — её уральское
имя. Потом он встал, поднял с земли кожух, накинул его на себя и, перейдя полянку,
подошел к своей спутнице. Он сказал:
— Пойдемте, тетя. Ишь озябли, зуб на зуб не попадает. Ну что вы глядите, чисто
пуганая? Говорю вам человеческим языком, надо итить. Войдите в положение, к деревням
надо держать. В деревне своих не обидят, схоронют. Эдаким манером, два дня не евши, мы с
голоду помрем. Небось дядя Воронюк какой содом поднял, кинулись искать. Уходить нам
надо, тетя Палаша, просто скажем, драть. Беда мне с вами, тетя, хушь бы вы слово сказали за
цельные сутки! Это вы с тоски без языка, ей-Богу. Ну об чем вы тужите? Тетю Катю, Катю
Огрызкову, вы без зла толканули с вагона, задели бочком, я сам видал. Встала она потом с
травы целехонька, встала и побежала. И тоже самое дядя Прохор, Прохор Харитоныч.
Догонют они нас, все опять вместе будем, вы что думаете? Главная вещь, не надо себя
кручинить, тогда и язык у вас в действие произойдет.
Тягунова поднялась с земли и, подав руку Васе, тихо сказала:
— Пойдем, касатик.

25

Скрипя всем корпусом, вагоны шли в гору по высокой насыпи.
Под ней рос молодой мешаный лес, вершинами не достигавший её уровня. Внизу были
луга, с которых недавно сошла вода. Трава, перемешанная с песком, была покрыта
шпальными бревнами, в беспорядке лежавшими в разных направлениях. Вероятно их
заготовили для сплава на какой-нибудь ближней деляне, откуда их смыло и принесло сюда
полою водой.
Молодой лес под насыпью был почти еще гол, как зимой.
Только в почках, которыми он был сплошь закапан, как воском, завелось что-то
лишнее, какой-то непорядок, вроде грязи или припухлости, и этим лишним, этим
непорядком и грязью была жизнь, зеленым пламенем листвы охватившая первые
распустившиеся в лесу деревья.
Там и сям мученически прямились березы, пронзенные зубчиками и стрелами парных
раскрывшихся листиков. Чем они пахли, можно было определить на глаз. Они пахли тем же,
чем блистали. Они пахли древесными спиртами, на которых варят лаки.
Скоро дорога поровнялась с местом, откуда могли быть смытые бревна. На повороте в
лесу показалась прогалина, засыпанная дровяной трухой и щепками, с кучей бревен
тройника посредине.