Page 139 - Доктор Живаго

окрестности был водопад. Он раздвигал границы белой ночи веяньем свежести и воли. Он
внушил доктору чувство счастья во сне. Постоянный, никогда не прекращающийся шум его
водяного обвала царил над всеми звуками на разъезде и придавал им обманчивую видимость
тишины.
Не разгадав его присутствия, но усыпленный неведомой упругостью здешнего воздуха,
доктор снова крепко заснул.
Внизу в теплушке разговаривали двое. Один спрашивал другого:
— Ну как, угомонили своих? Доломали хвосты им?
— Это лавочников, что ли?
— Ну да, лабазников.
— Утихомирили. Как шелковые. Из которых для примеру вышибли дух, ну остальные
и присмирели. Забрали контрибуцию.
— Много сняли с волости?
— Сорок тысяч.
— Врешь!
— Зачем мне врать?
— Ядрена репа, сорок тысяч!
— Сорок тысяч пудов.
— Ну, бей вас кобыла задом, молодцы! Молодцы!
— Сорок тысяч мелкого помола.
— А положим какое диво. Места — первый сорт. Самая мучная торговля. Тут по
Рыньве пойдет теперь вверх к Юрятину, село к селу, пристанЯ, ссыпные пункты. Братья
Шерстобитовы, Перекатчиков с сыновьями, оптовик на оптовике!
— Тише ори. Народ разбудишь.
— Ладно.
Говоривший зевнул. Другой предложил:
— Залечь подремать, что ли? Похоже, поедем.
В это время сзади, стремительно разрастаясь, накатил оглушительный шум,
перекрывший грохот водопада, и по второму пути разъезда мимо стоящего без движения
эшелона промчался на всех парах и обогнал его курьерский старого образца, отгудел,
отгрохотал и, мигнув в последний раз огоньками, бесследно скрылся впереди.
Разговор внизу возобновился.
— Ну, теперь шабаш. Настоимся.
— Теперь не скоро.
— Надо быть, Стрельников. Броневой особого назначения.
— Стало быть, он.
— Насчет контры это зверь.
— Это он на Галеева побежал.
— Это на какого же?
— Атаман Галеев. Сказывают, стоит с чехом заслоном у Юрятина. Забрал, ядрена репа,
под себя пристанЯ и держит.
Атаман Галеев.
— А може князь Галилеев. Запамятовал.
— Не бывает таких князьев. Видно, Али Курбан. Перепутал ты. — Може и Курбан.
— Это другое дело.

22

Ближе к утру Юрий Андреевич проснулся в другой раз. Опять ему снилось что-то
приятное. Чувство блаженства и освобождения, преисполнившее его, не прекращалось.
Опять поезд стоял, может статься на новом полустанке, а может быть и на старом. Опять
шумел водопад, скорее всего тот самый, а возможно и другой.