Page 151 - Доктор Живаго

московский. Равно как и наши новшества последнего времени. Тоже ваши столичные,
завозные. Своим умом бы не додумались.
— Это Анфим Ефимович, Юрочка, — всевед — всезнайка. Про тебя слыхал, про твоего
отца, дедушку моего знает, всех, всех.
Знакомьтесь. — И Антонина Александровна спросила мимоходом, без выражения:
— Вы наверное и учительницу здешнюю Антипову знаете? — На что Самдевятов
ответил так же невыразительно:
— А на что вам Антипова? — Юрий Андреевич слышал это и не поддержал разговора,
Антонина Александровна продолжала:
— Анфим Ефимович — большевик. Берегись, Юрочка. Держи с ним ухо востро.
— Нет, правда? Никогда бы не подумал. По виду скорее что-то артистическое.
— Отец постоялый двор держал. Семь троек в разгоне ходило.
А я с высшим образованием. И, действительно, социал-демократ.
— Послушай, Юрочка, что Анфим Ефимович говорит. Между прочим, не во гнев вам
будь сказано, имя отчество у вас — язык сломаешь. — Да, так слушай, Юрочка, что я тебе
скажу.
Нам ужасно повезло. Юрятин-город нас не принимает. В городе пожары и мост
взорван, нельзя проехать. Поезд передадут обходом по соединительной ветке на другую
линию, и как раз на ту, которая нам требуется, на которой стоит Торфяная. Ты подумай! И не
надо пересаживаться и с вещами тащиться через город с вокзала на вокзал. Зато нас здорово
помотают из стороны в сторону, пока по-настоящему поедем. Будем долго маневрировать.
Мне это все Анфим Ефимович объяснил.

4

Предсказания Антонины Александровны сбылись. Перецепляя свои вагоны и добавляя
новые, поезд без конца разъезжал взад и вперед по забитым путям, вдоль которых двигались
и другие составы, долго заграждавшие ему выход в открытое поле.
Город наполовину терялся вдали, скрытый покатостями местности. Он лишь изредка
показывался над горизонтом крышами домов, кончиками фабричных труб, крестами
колоколен. В нем горело одно из предместий. Дым пожара относило ветром. Он
развевающейся конскою гривою тянулся по всему небу.
Доктор и Самдевятов сидели на полу теплушки с краю, свесив за порог ноги.
Самдевятов все время что-то объяснял Юрию Андреевичу, показывая вдаль рукою.
Временами грохот раскатившейся теплушки заглушал его, так что нельзя было расслышать.
Юрий Андреевич переспрашивал. Анфим Ефимович приближал лицо к доктору и,
надрываясь от крика, повторял сказанное прямо ему в уши.
— Это иллюзион «Гигант» зажгли. Там юнкеры засели. Но они раньше сдались.
Вообще, бой еще не кончился. Видите черные точки на колокольне. Это наши. Чеха
снимают.
— Ничего не вижу. Как это вы все различаете?
— А это Хохрики горят, ремесленная окраина. А Колодеево, где находятся торговые
ряды, в стороне. Меня почему это интересует. В рядах двор наш. Пожар небольшой. Центр
пока не затронут.
— Повторите. Не слышу.
— Я говорю, — центр, центр города. Собор, библиотека.
Наша фамилия, Самдевятовы, это переделанное на русский лад Сан Донато. Будто из
Демидовых мы.
— Опять ничего не разобрал.
— Я говорю, — Самдевятовы это видоизмененное Сан Донато.
Будто из Демидовых мы. Князья Демидовы Сан Донато. А может, так, вранье.
Семейная легенда. А эта местность называется Спирькин низ. Дачи, места увеселительных