Page 245 - Доктор Живаго

Юрий Андреевич и Лариса Федоровна не уследили, в каком месте разговора он на эту
Монголию напал. То, что они прозевали, как он к ней перескочил, увеличивало докучность
чуждой посторонней темы.
Комаровский говорил:
— Сибирь, это поистине Новая Америка, как её называют, таит в себе богатейшие
возможности. Это колыбель великого русского будущего, залог нашей демократизации,
процветания, политического оздоровления. Еще более чревато манящими возможностями
будущее Монголии, Внешней Монголии, нашей великой дальневосточной соседки. Что вы о
ней знаете? Вы не стыдитесь зевать и без внимания хлопаете глазами, а между тем это
поверхность в полтора миллиона квадратных верст, неизведанные ископаемые, страна в
состоянии доисторической девственности, к которой тянутся жадные руки Китая, Японии и
Америки, в ущерб нашим русским интересам, признаваемым всеми соперниками, при любом
разделе сфер влияния в этом далеком уголке земного шара.
Китай извлекает пользу из феодально-теократической отсталости Монголии, влияя на
её лам и хутухт. Япония опирается на тамошних князей крепостников, по-монгольски —
хошунов. Красная коммунистическая Россия находит союзника в лице хамджилса, иначе
говоря, революционной ассоциации восставших пастухов Монголии. Что касается меня, я
хотел бы видеть Монголию действительно благоденствующею, под управлением свободно
избранного хурултая. Лично нас должно занимать следующее. Шаг через монгольскую
границу, и мир у ваших ног, и вы — вольная птица.
Многословные умствования на назойливую, никакого отношения к ним не имеющую
тему раздражали Ларису Федоровну. Доведенная скукой затянувшегося посещения до
изнеможения, она решительно протянула Комаровскому руку для прощания и без обиняков,
с нескрываемой неприязнью, сказала:
— Поздно. Вам пора уходить. Я хочу спать.
— Надеюсь, вы не будете так негостеприимны, и не выставите меня за дверь в такой
час. Я не уверен, найду ли дорогу ночью в чужом неосвещенном городе.
— Надо было раньше об этом думать и не засиживаться. Никто вас не удерживал.
— О, зачем вы говорите со мною так резко? Вы даже не спросили, располагаю ли я тут
каким-нибудь пристанищем?
— Решительно неинтересно. Авось себя в обиду не дадите.
Если же вы напрашиваетесь на ночевку, то в общей комнате, где мы спим вместе с
Катенькой, я вас не положу. А в остальных с крысами не будет сладу.
— Я не боюсь их.
— Ну, как знаете.

3

— Что с тобою, ангел мой? Которую уже ночь ты не спишь, не дотрагиваешься за
столом до пищи, весь день ходишь как шальная. И все думаешь, думаешь. Что преследует
тебя? Нельзя давать такой воли тревожным мыслям.
— Опять был из больницы сторож Изот. У него тут в доме шуры-муры с прачкою. Вот
он мимоходом и завернул, утешил.
Страшный, говорит, секрет. Не миновать твоему темной. Так и ждите, не
сегодня-завтра упекут. А следом и тебя, горемычную.
Откуда, говорю, Изот, ты это взял? Уж положись, будь покойна, говорит. Из полкана
сказывали. Под полканом, как ты, может быть, догадываешься, надо в его парафразе
понимать исполком.
Лариса Федоровна и доктор рассмеялись.
— Он совершенно прав. Опасность назрела и уже у порога.
Надо немедленно исчезнуть. Вопрос только в том, куда именно.
Пытаться уехать в Москву нечего и думать. Это слишком сложные сборы, и они