Page 77 - Доктор Живаго

Андреевич.
Скоро все стало известно. Сам Живаго, наскоро одевшись, ходил в лазарет, чтобы
проверить слухи, которые оказались правильными. Немцы сломили на этом участке
сопротивление.
Линия обороны передвинулась ближе к деревне и все приближалась. Деревня была под
обстрелом. Лазарет и учреждения спешно вывозили, не дожидаясь приказа об эвакуации. Всё
предполагали закончить до рассвета.
— Ты поедешь с первым эшелоном, линейка сейчас отходит, но я сказал, чтобы тебя
подождали. Ну прощай. Я провожу тебя и посмотрю, как тебя усадят.
Они бежали на другой конец деревни, где снаряжали отряд.
Пробегая мимо домов, они нагибались и прятались за их выступами. По улице пели и
жужжали пули. С перекрестков, пересекаемых дорогами в поле, было видно, как над ним
зонтами пламени раскидывались разрывы шрапнели.
— А ты как же? — на бегу спрашивал Гордон.
— Я потом. Надо будет еще вернуться домой, за вещами. Я со второй партией.
Они простились у околицы. Несколько телег и линейка, из которых состоял обоз,
двинулись, наезжая друг на друга и постепенно выравниваясь. Юрий Андреевич помахал
рукой уезжающему товарищу. Их освещал огонь загоревшегося сарая.
Так же стараясь идти вдоль изб, под прикрытием их углов, Юрий Андреевич быстро
направился к себе назад. За два дома до его крыльца его свалила с ног воздушная волна
разрыва и ранила шрапнельная пулька. Юрий Андреевич упал посреди дороги, обливаясь
кровью, и потерял сознание.

14

Эвакуационный госпиталь был затерян в одном из городков Западного края у железной
дороги, по соседству со ставкою.
Стояли теплые дни конца февраля. В офицерской палате для выздоравливающих по
просьбе Юрия Андреевича, находившегося тут на излечении, было отворено окно близ его
койки.
Приближался час обеда. Больные коротали оставшееся до него время кто чем мог. Им
сказали, что в госпиталь поступила новая сестра и сегодня в первый раз будет их обходить.
Лежавший против Юрия Андреевича Галиуллин просматривал только что полученные
«Речь» и «Русское слово» и возмущался пробелами, оставленными в печати цензурою. Юрий
Андреевич читал письма от Тони, доставленные полевою почтой сразу в том количестве, в
каком они там накопились. Ветер шевелил страницами писем и листами газеты.
Послышались легкие шаги. Юрий Андреевич поднял от письма глаза. В палату вошла Лара.
Юрий Андреевич и подпоручик каждый порознь, не зная этого друг о друге, её узнали.
Она не знала никого из них. Она сказала:
— Здравствуйте. Зачем окно открыто? Вам не холодно? — и подошла к Галиуллину.
— На что жалуетесь? — спросила она и взяла его за руку, чтобы сосчитать пульс, но в
ту же минуту выпустила её и села на стул у его койки, озадаченная.
— Какая неожиданность, Лариса Федоровна, — сказал Галиуллин. — Я служил в
одном полку с вашим мужем и знал Павла Павловича. У меня для вас собраны его вещи.
— Не может быть, не может быть, — повторяла она. — Какая поразительная
случайность. Так вы его знали? Расскажите же скорее, как все было? Ведь он погиб, засыпан
землей? Ничего не скрывайте, не бойтесь. Ведь я все знаю.
У Галиуллина не хватило духу подтвердить её сведения, почерпнутые из слухов. Он
решил соврать ей, чтобы её успокоить.
— Антипов в плену, — сказал он. — Он забрался слишком далеко вперед со своей
частью во время наступления и очутился в одиночестве. Его окружили. Он был вынужден
сдаться.