Page 79 - Доктор Живаго

страданья, стремительной и тревожной, как эта переменная погода, как эта неустойчивая
ночь.
Лара подумала: «Он проявил столько заботливости, сохранив эту память, эти бедные
Патулечкины вещи, а я, такая свинья, даже не спросила, кто он и откуда».
В следующий же утренний обход, восполняя упущенное и заглаживая след своей
неблагодарности, она расспросила обо всем этом Галиуллина и заохала и заахала.
«Господи, святая твоя воля! Брестская двадцать восемь, Тиверзины, революционная
зима тысяча девятьсот пятого года!
Юсупка? Нет. Юсупки не знала или не помню, простите. Но год-то, год-то и двор! Ведь
это правда, ведь действительно были такой двор и такой год! О как живо она вдруг все это
опять ощутила! И стрельбу тогда, и (как это, дай Бог памяти) «Христово мнение»! О с какою
силою, как проницательно чувствуют в детстве, впервые! Простите, простите, как вас,
подпоручик? Да, да, вы мне раз уже сказали. Спасибо, о какое спасибо вам, Осип
Гимазетдинович, какие воспоминания, какие мысли вы во мне пробудили!»
Весь день она ходила с «тем двором» в душе и все охала и почти вслух размышляла.
Подумать только, Брестская, двадцать восемь! И вот опять стрельба, но во сколько раз
страшней! Это тебе не «мальчики стреляют». А мальчики выросли и все тут, в солдатах, весь
простой народ с тех дворов и из таких же деревень.
Поразительно! Поразительно!
В помещение, стуча палками и костылями, вошли, вбежали и приковыляли инвалиды и
не носилочные больные из соседних палат, и наперебой закричали:
— События чрезвычайной важности. В Петербурге уличные беспорядки. Войска
петербургского гарнизона перешли на сторону восставших. Революция.

ЧАСТЬ пятая.
ПРОЩАНЬЕ СО СТАРЫМ

1

Городок назывался Мелюзеевым. Он стоял на черноземе. Тучей саранчи висела над его
крышами черная пыль, которую поднимали валившие через него войска и обозы. Они
двигались с утра до вечера в обоих направлениях, с войны и на войну, и нельзя было толком
сказать, продолжается ли она, или уже кончилась.
Каждый день без конца, как грибы, вырастали новые должности. И на все их выбирали.
Его самого, поручика Галиуллина, и сестру Антипову, и еще несколько человек из их
компании, наперечет жителей больших городов, людей сведущих и видавших виды.
Они замещали посты в городском самоуправлении, служили комиссарами на мелких
местах в армии и по санитарной части и относились к чередованию этих занятий, как к
развлечению на открытом воздухе, как к игре в горелки. Но все чаще им хотелось с этих
горелок домой, к своим постоянным занятиям.
Работа часто и живо сталкивала Живаго с Антиповой.

2

В дожди черная пыль в городе превращалась в темно-коричневую слякоть кофейного
цвета, покрывавшую его улицы, в большинстве немощеные.
Городок был невелик. С любого места в нем тут же за поворотом открывалась хмурая
степь, темное небо, просторы войны, просторы революции.
Юрий Андреевич писал жене:
«Развал и анархия в армии продолжаются. Предпринимают меры к поднятию у солдат
дисциплины и боевого духа. Объезжал расположенные поблизости части.