Page 172 - Донские рассказы

– Я не за валенками пришел.
– А ежели не за ними, то присаживайся вот сюда, на бочонок, гостем будешь!

– В кои веки в гости заглянул, и то на мокрое сажаешь! Не будь, Петруха, таким вредным
человеком, как твой батянька!..

Посмеиваясь в кустистую бороденку, присел Сидор около двери на корточки, долго
сворачивал негнущимися пальцами цигарку и, закуривая, плямкая губами, пробурчал:

– Ничего не знаешь, дед Фома?
Отец, заворачивая шерсть в мешок, качнул головой, улыбнулся, но в глазах Сидора
прощупал острые огоньки радости и насторожился.
– Что такое?

Сквозь пленку табачного дыма проглянуло лицо Сидора, губы по-заячьи ежились в
улыбку, глаза суетились под белесыми бровями обрадованно и тревожно.
– Красные жмут, по той стороне к Дону подходят. У нас в станице поговаривают –
отступать… Нынче на заре вожусь в своей кузнице, слышу – скачут по проулку конные.
Выглянул, а они к кузнице моей бегут. «Кузнец тут?» – спрашивают. «Тут», – говорю. «В
два счета чтобы кобылицу подковал, ежели загубишь – плетью запорю!..» Выхожу я из
кузницы, как полагается, черный от угля. Вижу – полковник, по погонам, и при нем
адъютант. «Помилуйте, говорю, ваше высокородие. Дело я свое до тонкости знаю».
Подковал я ихнюю кобылку на передок, молотком стучу, а сам прислушиваюсь. Вот тут-
то и понял, что дело ихнее – табак!..

Сидор сплюнул, затоптал ногой цигарку.
– Ну, прощевайте! На свободе забегу покалякать.

Хлопнула дверь, пар заклубился над потными стенами постовальни. Старик долго
молчал, потом, руки вытирая, подошел к Петру.

– Ну, Петруха, вот и дождались своих! Недолго казаки над нами будут панствовать!
– Боюсь я, батя, брешет Сидор… Какой раз он нам новости приносит, все вот да вот
придут, а ихним и духом вблизи не пахнет…

– Дай время, так запахнет, что казаки и нюхать не будут успевать!
Крепко сжал старик жилистый кулак, румянец чахло зацвел на обтянутых кожей скулах.

– Мы, сынок, с малых лет работаем на богатых. Они жили в домах, построенных чужими
руками, ели хлеб, политый чужим потом, а теперича пожалуйте на выкат!..

Едкий кашель брызнул из отцова горла. Молча махнул рукой, сгорбившись и прижимая
ладони к груди, долго стоял в углу, возле чана, потом вытер фартуком губы, покрытые
розоватой слюной, и улыбнулся.
– По двум путям-дороженькам не ходят, сынок! Выпала нам одна, по ней и иди, не виляя,
до смерти. Коли родились мы постовалами-рабочими, то должны свою рабочую власть и
поддерживать!..
Под пальцами старика струна запела, задрожала тягучими перезвонами. Пыль
паутинистой занавеской запутала окно. Солнце на минуту заглянуло в окошко и,
торопясь, покатилось под уклон.