Page 248 - Донские рассказы

Но он, как несознательный, сигнул с повозки и пошел щелкать по степу, то есть до того
шибко, что как будто и гончими не догнать, а на самом деле конные, увидамши такое
бегство по степу подозрительного гражданина, припустили за ним и вскорости настигли
его возле кургашка.

Я благородно слез с повозки, проглотил все неподходящие бумаги и документы, гляжу,
что оно дальше будет. Только вижу, поговорили они с ним очень немножко и,
сгрудившись все вместе, зачали его рубать шашками крест-накрест. Вдарился он обземь,
а они карманы его обшарили, повозились возле и обратно на коней, сыпят ко мне.
Я вижу, шутки шутками, а пора уж и хвост на сторону, но ничего не попишешь – жду.
Подскакивают.
Попереди атаман ихний, Фомин по прозвищу. Залохмател весь рыжей бородой,
физиономия в пыле, а сам собою зверский и глазами лупает.

– Ты самый Богатырев, председатель?
– Я.

– Переказывал я тебе председательство бросить?

– Слыхал про это…
– А почему не бросаешь?..
Задает он мне подобные подлые вопросы, но виду не подает, что гневается.

Вдарился я тут в отчаянность, потому – вижу, от такого кумпанства все одно головы на
плечах не унесешь.

– Потому, – отвечаю перед ним, – что я у Советской власти твердо стою на платформе,
все программы до тонкости соблюдаю, и с платформы этой вы меня категорически не
спихнете!..
Обругал он меня непотребными словами и плетюганом с усердием секанул по голове.
Валом легла у меня через весь лоб чувствительная шишка, калибром вышла с матерый
огурец, какие на семена бабы оставляют…
Помял я эту шишку скрозь пальцев и говорю ему:

– Очень даже некрасиво вы зверствуете по причине вашей несознательности, но я сам
Гражданскую войну сломал и беспощадно уничтожил тому подобных Врангелей, два
ордена от Советской власти имею, а вы для меня есть порожнее ничтожество, и я вас в
упор не вижу!..

Тут он до трех раз разлетался, желал конем меня стоптать и плетью сек, но я остался
непоколебимый на своих подстановках, как и вся наша пролетаровская власть, только
конь копытом расшиб мне колено и в ушах от таких стычек гудел нехороший трезвон.

– Иди передом!..
Гонят они меня к кургащку, а возле того кургашка лежит мой Никон, весь кровью
подплыл. Слез один из них с седла и обернул его кверху животом.
– Гляди, – говорит мне, – мы и тебя зараз поконовалим, как твово секлетаря, ежели не
отступишься от Советской власти!..
Штаны и исподники у Никона были спущенные ниже, и половой вопрос весь шашками
порубанный до безобразности. Больно мне стало глядеть на такое измывание,
отвернулся, а Фомин ощеряется:
– Ты не вороти нос! Тебя в точности так оборудуем и хутор ваш закоснелый
коммунистический ясным огнем запалим с четырех концов!..
Я на слова горячий, невтерпеж мне стало переносить, и отвечаю им очень жестоко: