Page 270 - Донские рассказы

все по-своему, по-сибирски, зятем кличет: «Зеть да зеть». Э-эх ты, думаю, сам для себя
зеть, мать твою бог любит. Пропадешь, как вша, приспит тебя такая туша. В ней ведь без
малого девять пудов. Приятно. Одного барана съел, она другого не хочет резать.
«Как, – говорю, – дьявол пухлый, не хочешь резать? С голоду, что ли, выздоравливать?» –
«Ты, мол, нынче баранью лытку слопаешь за завтра, а их у меня в хозяйстве всего пять
овечек…» – «Погибай, – говорю, – со своими баранами. Ухожу!»
И ушел! Через сутки сгребся и пошел. Догнал свой эшелон под Ростовом.

Приезжаю в Ростов. Бросил я эшелон, иду прямо к председателю.
«Здрасте, – говорю. – Мы, говорю, заместитель Донпродкома».

Председатель очки снял и трет их и трет. Под конец спрашивает:

«Вы, товарищ, не больной?» – «Нет, – говорю, – поправился». – «Откуда вы?» – «С
вокзалу!»
«Какой же Донпродком? – спрашивает он и от сердитости начинает синеть, как слива. –
Вы что, мол, смеетесь?» – «Какой смех, – говорю, – мы из Курска приехали – вот печати
Донпродкома. – Вынаю из кармана и бряк их на стол. – А книги с ребятами на вокзале».

«Подите, – говорит, – на Московскую и поглядите на настоящий Донпродком. Он уже
полтора месяца существует. А вас я в упор не вижу».
Пот с меня так и потек за рубаху. С вокзала идем с ребятами на Московскую.

«Это здание Донпродкома?» – «Это».

Родная наша матушка! Стоит обыкновенное здание в пять этажов, а народу в нем, как
семечек! Барышни благородные на машинках строчат. Щетами тарахтят. Волосья на нас
стали дыбом. Идем в дом к продкомиссару: так и так, мол, не по праву вы тут сидите.

А он тихим голосом отвечает и улыбается: «Вы бы полгода ехали, а вас бы тут ждали.
Езжайте, – говорит, – в Сальский округ агентом».

Приятно. Я тут, конешно, обиделся, подперся в бока и говорю ему: «Бумажки чернилом
подписывать, это необразованный сумеет. Ишь ты – бухгалтера у них, барышни
благородные с ногтями. Нет, ты попробовал бы по закромам полазить, чтобы пыль тебе
во все дырки понабилась».
И уехали. Чего с бестолковым человеком делать? Он не понимает, а я иду и серьезно
думаю:
«Пропало в области дело! Какой из него донпродкомиссар. Голос тихий, и сам с виду
ученый. Ну, а с тихим голосом и пуда не возьмешь. Я, бывало, как гаркну, эх, да что
толковать! У нас ни счетчиков, ни барышнев, какие с ногтями, не было, а дело делали!»
1923–1925