Page 19 - Гранатовый браслет

малый, маниак, а — почем знать? — может быть, твой жизненный путь, Верочка, пересекла
именно такая любовь, о которой грезят женщины и на которую больше не способны
мужчины. Постой-ка. Видишь, впереди движутся фонари? Наверно, мой экипаж.
В то же время сзади послышалось зычное рявканье автомобиля, и дорога, изрытая
колесами, засияла белым ацетиленовым светом. Подъехал Густав Иванович.
— Анночка, я захватил твои вещи. Садись, — сказал он. — Ваше превосходительство,
не позволите ли довезти вас?
— Нет уж, спасибо, мой милый, — ответил генерал. — Не люблю я этой машины.
Только дрожит и воняет, а радости никакой. Ну, прощай, Верочка. Теперь я буду часто
приезжать, — говорил он, целуя у Веры лоб и руки.
Все распрощались. Фриессе довез Веру Николаевну до ворот ее дачи и, быстро описав
круг, исчез в темноте со своим ревущим и пыхтящим автомобилем.

IX

Княгиня Вера с неприятным чувством поднялась на террасу и вошла в дом. Она еще
издали услышала громкий голос брата Николая и увидела его высокую, сухую фигуру,
быстро сновавшую из угла в угол. Василий Львович сидел у ломберного стола и, низко
наклонив свою стриженую большую светловолосую голову, чертил мелком по зеленому
сукну.
— Я давно настаивал! — говорил Николай раздраженно и делая правой рукой такой
жест, точно он бросал на землю какую-то невидимую тяжесть. — Я давно настаивал, чтобы
прекратить эти дурацкие письма. Еще Вера за тебя замуж не выходила, когда я уверял, что
ты и Вера тешитесь ими, как ребятишки, видя в них только смешное… Вот, кстати, и сама
Вера… Мы, Верочка, говорим сейчас с Василием Львовичем об этом твоем сумасшедшем, о
твоем Пе Пе Же. Я нахожу эту переписку дерзкой и пошлой.
— Переписки вовсе не было, — холодно остановил его Шеин. — Писал лишь он
один…
Вера покраснела при этих словах и села на диван в тень большой латании.
— Я извиняюсь за выражение, — сказал Николай Николаевич и бросил на землю,
точно оторвав от груди, невидимый тяжелый предмет.
— А я не понимаю, почему ты называешь его моим, — вставила Вера, обрадованная
поддержкой мужа. — Он так же мой, как и твой…
— Хорошо, еще раз извиняюсь. Словом, я хочу только сказать, что его глупостям надо
положить конец. Дело, по-моему, переходит за те границы, где можно смеяться и рисовать
забавные рисуночки… Поверьте, если я здесь о чем хлопочу и о чем волнуюсь, — так это
только о добром имени Веры и твоем, Василий Львович.
— Ну, это ты, кажется, уж слишком хватил, Коля, — возразил Шеин.
— Может быть, может быть… Но вы легко рискуете попасть в смешное положение.
— Не вижу, каким способом, — сказал князь.
— Вообрази себе, что этот идиотский браслет… — Николай приподнял красный
футляр со стола и тотчас же брезгливо бросил его на место, — что эта чудовищная поповская
штучка останется у нас, или мы ее выбросим, или подарим Даше. Тогда, во-первых, Пе Пе
Же может хвастаться своим знакомым или товарищам, что княгиня Вера Николаевна Шеина
принимает его подарки, а во-вторых, первый же случай поощрит его к дальнейшим
подвигам. Завтра он присылает кольцо с брильянтами, послезавтра жемчужное колье, а там
— глядишь — сядет на скамью подсудимых за растрату или подлог, а князья Шеины будут
вызваны в качестве свидетелей… Милое положение!
— Нет, нет, браслет надо непременно отослать обратно! — воскликнул Василий
Львович.
— Я тоже так думаю, — согласилась Вера, — и как можно скорее. Но как это сделать?
Ведь мы не знаем ни имени, ни фамилии, ни адреса.