Page 101 - Хождение по мукам. Хмурое утро
P. 101
вон за тот амбарчик: прощай, товарищ!
– Иван Степанович, я в такой же мере виноват, если хочешь…
– Брось, брось. Ну – пойдем, давай закуривай…
Всю эту ночь Сергей Сергеевич Сапожков с пятью разведчиками-охотниками колесил по
степи, в надежде обнаружить какие-либо признаки фронта. Но степь была глуха и
непроглядна. Зажигали спичку и ориентировались по компасу. Некормленые лошади
приустали, а та, на которой был навьючен пулемет, захромала и тянула повод. Сапожков
приказал спешиться, разнуздать, отпустить подпруги. Из заседельных мешков достали
пшеницы, насыпали в шапки, стали кормить лошадей, поставив их спиной к ветру.
– Товарищ командир, я нашел объяснение, почему мы не могли соприкоснуться с
фронтом, – сказал Шарыгин, как всегда вдумчиво подбирая слова. – Фронт
сконцентрировался… (Он озяб, губы у него плохо шевелились.) Мы подтянули фланги в
район боя, и казаки сконцентрировались… Возможен такой факт?
– О казаки, казаки, лживые и коварные отродья крокодилов! Ад и тысячу дьяволов! –
серьезно проговорил Латугин. Трое молодых красноармейцев (мобилизованные на
казачьих хуторах) прыснули со смеху. Шарыгин сейчас же ответил:
– Не всегда шутка к месту, товарищ Латугин. Нахальство надо попридержать в
серьезных делах.
Сапожков тихо:
– Будет, ребята, не ссориться.
Лошади позвякивали удилами, с хрустом жуя пшеницу. За спинами у разведчиков
посвистывал ветер в дулах винтовок.
– Жри, не балуй, холера! – прикрикнул Латугин, когда лошадь, выдернув голову из
шапки, начала ему кланяться.
Давеча, на хуторе, у колодца, где собрались красноармейцы, Сергей Сергеевич
Сапожков крикнул охотников в разведку, и первым подошел к нему Шарыгин: «Я иду с
вами», причем не удержался, добавил, волнуясь: «Не подумайте, товарищ командир, я не
из лихачества выскакиваю, но, как комсомолец, сознательно, так сказать…»
Латугин, который привел к колодцу артиллерийскую упряжку и смеялся с
красноармейцами, услышал это, увидал красное, возбужденное лицо Шарыгина… «Ах,
черт курносый, – подумал, – нет, врешь, не обскачешь…» И, подернув плечами, подошел
к Сапожкову:
– Не лишний буду у вас, Сергей Сергеевич? А то – сбегаю на батарею, отпрошусь.
Всю дорогу он цеплялся к Шарыгину и смешил красноармейцев. Сейчас его обозвали
нахалом, и командир сделал замечание. Так! Латугин высыпал из шапки в горсть
остатки зерна, бросил их в рот.
– Языка надо добыть, что ж без толку по степи кружиться… Тогда будем знать – где
фронт сконцентрировался…
– Правильно, – подтвердил Шарыгин, – дельное предложение.
– Ну, товарищи, по коням!
Сапожков надел шапку, взнуздал лошадь, кряхтя, подтянул подпруги и вскочил в седло.
Перед рассветом стало подмораживать, и ночь была уже не так темна. Предутренний
зеленоватый свет обозначил мутные края облаков. Ребята, нахохлившись, трусили
рысцой.
– Стой! Вон они! – Латугин, роняя шапку, через голову потащил карабин. – Шестеро…
семеро! – В зеленоватой мути только его морские глаза могли увидать что-то совсем