Page 105 - Хождение по мукам. Хмурое утро

– Философствование есть праздношатание мыслей. Иоганн Георг Гаман, прозванный
северным магом, утверждал: «Наше собственное бытие и существование других
предметов вне нас никак доказаны быть не могут и требуют только веры…» А если веры
нет, значит, и мира нет? И вас, и меня нет? И не лучинка это, а – ничто? На ничто
яичницу будем жарить?

Он положил лучинки на шесток, из печи выгреб несколько угольков и стал раздувать их.
– Иное дело – философия жизни, Дарья Дмитриевна. Изучи жизнь, познай ее и овладей…
Без вмешательства высокого разума жизнь идет по злым путям. Существование мое есть
факт, самый несомненный и лично для меня чрезвычайно важный. И так как я
общителен и любопытен, то хочу все видеть и все понять. И скоро пойму многое из того,
что совершается вокруг нас и с нами самими, потому что это – не стихия, но руководится
человеческим разумом. Я вот не могу добиться поговорить с нашим комиссаром. А мне
бы не с ним, мне бы с человеком в штатском пиджачке, вот с такой головой, посидеть бы
часок… Дарья Дмитриевна, сбегайте на двор, там в глубине – амбарчик, я его давеча
заприметил и даже замок на двери сломал. Принесите муки – ну, горсти две…

Завтрак был готов. Вместо Ивана Ильича, которого Даша ждала с минуты на минуту, в
хату ворвался красноармеец с винтовкой и набитым подсумком.

– Командир приказал, запрягай, грузись… Собирай барахло! – Он потянул носом,
сдвинул шапку на затылок, придерживая винтовку, подошел к печи, взял со сковороды,
сколько мог захватить, горячих блинов, стеснительно подшмыгнул и пошел.
– Товарищ, – крикнула Даша, – товарищ, а что случилось?
– Как что случилось? Взгляните на улицу…

Совсем близко, должно быть, на дворе, рвануло с такой силой, что вылетели стекла в
обоих маленьких окошечках.

План декабрьского наступления на Царицын был разработан военными специалистами в
ставке Деникина. На огромную важность овладения этим городом указывал один из
самых молодых генералов, барон Врангель. Атаман Краснов принял план. На помощь
Донской армии была послана освободившаяся после разгрома красных на Северном
Кавказе дивизия под командой Май-Маевского, усиленная лучшими боевыми частями
корниловцев, марковцев и дроздовцев. Май-Маевский двинулся через Донбасс, чтобы
прикрыть тыл Донской армии, которая была открыта ударам с запада, со стороны
Украины и на своих северных границах оставила лишь сильные заслоны. Пятьдесят
тысяч отборных донских войск устремились к Царицыну.

В то же время Ставка Главного командования красных армий республики разрабатывала
план встречного наступления. Восьмая и Девятая Красные армии, стоявшие на северной
границе Донской области, вторгались в нее по обеим сторонам Дона, прижимали
красновских белоказаков к штыкам Десятой и совместно перемалывали Донскую армию
в царицынских степях. Разгромив ее, красные армии поворачивались на сто восемьдесят
градусов и двигались на запад, к Днепру, очищать Украину от петлюровцев.
В этом плане опущено было главное: то, что под линиями и кружочками военной карты,
под сеткой знаков и цифр кипела классовая борьба со своими особенными законами и
возможностями. Точки и линии были различные по качеству: одни могли влить новые
силы в красные полки, бригады и дивизии, другие – ослабить их.

План Главкома посылал красные армии не по тем направлениям, которые
предусматривались высшей стратегией гражданской войны. Движение их с севера на
юго-восток, по Дону, Хопру и Медведице, мимо враждебно настроенных казачьих станиц,
ослабляло силы наступления, затягивало время его, давало противнику возможность
маневрировать и перестраиваться.

Таковы были дальнейшие крадущиеся шаги тайного предательства в недрах Высшего
военного совета республики, принявшего порочный план Главкома к исполнению.
Ошибка, на первый взгляд как будто трудно уловимая, выросла через полгода в грозную