Page 46 - Один день Ивана Денисовича

зябнуть. Но и все ж их не так мороз разбирает, как зло: пропал вечер! Уж никаких дел в
зоне не сделаешь.

– А откуда вы так хорошо знаете быт английского флота? – спрашивают в соседней
пятерке.

– Да, видите ли, я прожил почти целый месяц на английском крейсере, имел там свою
каюту. Я сопровождал морской конвой. Был офицером связи у них.
– Ах, вот как! Ну, уже достаточно, чтобы вмазать вам двадцать пять.

– Нет, знаете, этого либерального критицизма я не придерживаюсь. Я лучшего мнения о
нашем законодательстве.

(Дуди-дуди, Шухов про себя думает, не встревая. Сенька Клевщин с американцами два
дня жил, так ему четвертную закатили, а ты месяц на ихем корабле околачивался, – так
сколько ж тебе давать?)
– Но уже после войны английский адмирал, черт его дернул, прислал мне памятный
подарок. «В знак благодарности». Удивляюсь и проклинаю!…
Чудно. Чудно вот так посмотреть: степь голая, зона покинутая, снег под месяцем блещет.
Конвоиры уже расстановились – десять шагов друг от друга, оружие на изготовку. Стадо
черное этих зэков, и в таком же бушлате -Щ-311 – человек, кому без золотых погонов и
жизни было не знато, с адмиралом английским якшался, а теперь с Фетюковым носилки
таскает.
Человека можно и так повернуть, и так…

Ну, собрался конвой. Без молитвы прямо:
– Шагом марш! Побыстрей!

Нет уж, хрен вам теперь – побыстрей! Ото всех объектов отстали, так спешить нечего.
Зэки и не сговариваясь поняли все: вы нас держали – теперь мы вас подержим. Вам
небось тоже к теплу хоц-ца…

– Шире шаг! – кричит начкар. – Шире шаг, направляющий!
Хрен тебе – «шире шаг»! Идут зэки размеренно, понурясь, как на похороны. Нам уже
терять нечего, все равно в лагерь последние. Не хотел по-человечески с нами – хоть
разорвись теперь от крику.

Покричал-покричал начкар «шире шаг!» – понял: не пойдут зэки быстрей. И стрелять
нельзя: идут пятерками, колонной, согласно. Нет у начкара власти гнать зэков быстрей.
(Утром только этим зэки и спасаются, что на работу тянутся медленно. Кто быстро
бегает, тому сроку в лагере не дожить -упарится, свалится.)
Так и пошли ровненько, аккуратно. Скрипят себе снежком. Кто разговаривает тихонько,
а кто и так. Стал Шухов вспоминать – чего это он с утра еще в зоне не доделал? И
вспомнил – санчасть! Вот диво-то, совсем про санчасть забыл за работой.
Как раз сейчас прием в санчасти. Еще б можно успеть, если не поужинать. Так теперь
вроде и не ломает. И температуры не намерят… Время тратить! Перемогся без докторов.
Доктора эти в бушлат деревянный залечат.

Не санчасть его теперь манила – а как бы еще к ужину добавить? Надежда вся была, что
Цезарь посылку получит, уж давно ему пора.

И вдруг колонну зэков как подменили. Заколыхалась, сбилась с ровной ноги, дернулась,
загудела, загудела – и вот уже хвостовые пятерки и середь них Шухов не стали догонять
идущих впереди, стали подбегать за ними. Пройдут шагов несколько и опять бегом.

Как хвост на холм вывалил, так и Шухов увидел: справа от них, далеко в степи,
чернелась еще колонна, шла она нашей колонне наперекос и, должно быть увидав, тоже
припустила.