Page 29 - Живые и мертвые

Сзади от времени до времени бухала артиллерия, и иногда с порывами ветра
доносилась пулеметная стрельба. Проехав два километра, остановились: Люсина и
красноармейцев по-прежнему не было видно.
Синцов, с трудом подавив в себе желание проехать еще хоть немножко дальше, снова
прислушался к доносившейся сзади стрельбе и сказал, что придется подождать здесь, пока
товарищи, ловившие немца, не выйдут из леса.
Сзади по-прежнему слышалась стрельба. Синцов чувствовал на себе вопросительные
взгляды, но, решив прождать пятнадцать минут, сидел и ждал.
– Покричите еще раз, – сказал он, когда минутная стрелка подошла к назначенной
черте.
Старший из милиционеров уже в который раз рупором приложил руки ко рту и гулко
окликнул лес, но лес по-прежнему молчал.
– Проедем еще дальше, – сказал Синцов.
Но дальше им пришлось проехать совсем мало: через полкилометра их остановил
вышедший на дорогу лейтенант в танкистской форме. У него было злое лицо и немецкий
автомат на груди. За его спиной из придорожной канавы поднялись еще двое танкистов с
винтовками на изготовку.
– Стой! Кто такие? – Лейтенант рывком открыл дверь кабины.
Синцов ответил, что он из редакции фронтовой газеты, а сейчас ищет своих людей,
которые пошли ловить немецкого летчика.
– А что это за ваши люди, сколько их?
Синцов сказал, что их семеро: младший политрук, сержант и пять бойцов. Почему-то,
еще сам не зная почему, он начинал чувствовать себя виноватым.
– Вот-вот, мы их задержали, а они на вас и ссылаются, как вы им дезертировать
помогали! – ядовито усмехнулся лейтенант. – А ну, давайте машину с дороги, и к нашему
капитану – там разберемся, кто наши, кто ваши и кто вы сами!
Эти слова разозлили Синцова, но все нараставшее чувство своей неосознанной вины
удержало его от вспышки. Вместо него взорвался перегнувшийся из кузова летчик.
– Эй, ты, – заорал он на лейтенанта, – поди сюда! Тебе майор говорит! Поди сюда, сунь
нос!
Лейтенант смолчал, зло поигрывая желваками, подошел к борту машины и заглянул
внутрь. То, что он увидел там, если не переубедило, то смягчило его.
– Проезжайте сто метров, там съезд в лес будет, свернете! – хмуро, как бы подчеркивая,
что ему не в чем извиняться, сказал он Синцову. – Я все равно имею приказ никого не
пропускать…
– Портнягин! – окликнул он одного из своих танкистов. – На крыло, проводи до
капитана! Стой! – снова задержал он уже тронувшийся грузовик. – Бойцы, из кузова на
землю! Здесь останетесь!
Оба милиционера и красноармеец с гранатами выпрыгнули из кузова. Тон приказания
не располагал к проволочкам.
– Давай! – махнул лейтенант не столько Синцову, сколько своему стоявшему на
подножке танкисту.
Когда грузовик, с треском надламывая своей тяжестью наваленные в кювет ветки,
съехал в лес, Синцов увидел две 37-миллиметровые пушки, спрятанные в кустах и
повернутые стволами к шоссе. Возле пушек друг против друга, раскинув ноги, сидели два
бойца, рядом с ними лежали горка гранат и моток телефонного провода; они связывали
гранаты.
Петляя между деревьями, грузовик выехал на маленькую полянку, полную людей.
Здесь стояла полуторка, в кузове которой лежали ящики патронов и гора винтовок, рядом с
нею стоял закиданный еловыми лапами связной броневичок.
Старшина-танкист, отрывисто подавая команды, строил, вздваивал, поворачивал
«кру-гом!» сорок красноармейцев с винтовками. Мелькнули знакомые лица бойцов, ехавших