Page 177 - Мастер и Маргарита

— Благодарю вас за все, что сделано по этому делу. Прошу вас завтра прислать ко мне
Толмая, объявив ему заранее, что я доволен им, а вас, Афраний, — тут прокуратор вынул из
кармана пояса, лежавшего на столе, перстень и подал его начальнику тайной службы, —
прошу принять это на память.
Афраний поклонился, молвив:
— Большая честь, прокуратор.
— Команде, производившей погребение, прошу выдать награды. Сыщикам,
упустившим Иуду, выговор. А Левия Матвея сейчас ко мне. Мне нужны подробности по
делу Иешуа.
— Слушаю, прокуратор, — ответил Афраний и стал отступать и кланяться, а
прокуратор хлопнул в ладоши и закричал:
— Ко мне, сюда! Светильник в колоннаду!
Афраний уже уходил в сад, а за спиною Пилата в руках слуг уже мелькали огни. Три
светильника на столе оказались перед прокуратором, и лунная ночь тотчас отступила в сад,
как будто Афраний увел ее с собою. Вместо Афрания на балкон вступил неизвестный
маленький и тощий человек рядом с гигантом кентурионом. Этот второй, поймав взгляд
прокуратора, тотчас отступил в сад и скрылся.
Прокуратор изучал пришедшего человека жадными и немного испуганными глазами.
Так смотрят на того, о ком слышали много, о ком и сами думали и кто наконец появился.
Пришедший человек, лет под сорок, был черен, оборван, покрыт засохшей грязью,
смотрел по-волчьи, исподлобья. Словом, он был очень непригляден и скорее всего походил
на городского нищего, каких много толчется на террасах храма или на базарах шумного и
грязного Нижнего Города.
Молчание продолжалось долго, и нарушено оно было странным поведением
приведенного к Пилату. Он изменился в лице, шатнулся и, если бы не ухватился грязной
рукой за край стола, упал бы.
— Что с тобой? — спросил его Пилат.
— Ничего, — ответил Левий Матвей и сделал такое движение, как будто что-то
проглотил. Тощая, голая, грязная шея его взбухла и опять опала.
— Что с тобою, отвечай, — повторил Пилат.
— Я устал, — ответил Левий и мрачно поглядел в пол.
— Сядь, — молвил Пилат и указал на кресло.
Левий недоверчиво поглядел на прокуратора, двинулся к креслу, испуганно покосился
на золотые ручки и сел не в кресло, а рядом с ним, на пол.
— Объясни, почему не сел в кресло? — спросил Пилат.
— Я грязный, я его запачкаю, — сказал Левий, глядя в землю.
— Сейчас тебе дадут поесть.
— Я не хочу есть, — ответил Левий.
— Зачем же лгать? — спросил тихо Пилат, — ты ведь не ел целый день, а может быть,
и больше. Ну, хорошо, не ешь. Я призвал тебя, чтобы ты показал мне нож, который был у
тебя.
— Солдаты отняли его у меня, когда вводили сюда, — сказал Левий и добавил мрачно:
— Вы мне его верните, мне его надо отдать хозяину, я его украл.
— Зачем?
— Чтобы веревки перерезать, — ответил Левий.
— Марк! — крикнул прокуратор, и кентурион вступил под колонны. — Нож его мне
дайте.
Кентурион вынул из одного из двух чехлов на поясе грязный хлебный нож и подал его
прокуратору, а сам удалился.
— А у кого взял нож?
— В хлебной лавке у Хевронских ворот, как войдешь в город, сейчас же налево.
Пилат поглядел на широкое лезвие, попробовал пальцем остер ли нож зачем-то и