Page 21 - Мастер и Маргарита
P. 21
Было около десяти часов утра.
Глава 3
СЕДЬМОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО
— Да, было около десяти часов утра, досточтимый Иван Николаевич, — сказал
профессор.
Поэт провел рукою по лицу, как человек, только что очнувшийся, и увидел, что на
Патриарших вечер.
Вода в пруде почернела, и легкая лодочка уже скользила по ней, и слышался плеск
весла и смешки какой-то гражданки в лодочке. В аллеях на скамейках появилась публика, но
опять-таки на всех трех сторонах квадрата, кроме той, где были наши собеседники.
Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в высоте
полная луна, но еще не золотая, а белая. Дышать стало гораздо легче, и голоса под липами
звучали мягче, по-вечернему.
«Как же это я не заметил, что он успел сплести целый рассказ?.. — подумал Бездомный
в изумлении, — ведь вот уже и вечер! А может, это и не он рассказывал, а просто я заснул и
все это мне приснилось?»
Но надо полагать, что все-таки рассказывал профессор, иначе придется допустить, что
то же самое приснилось и Берлиозу, потому что тот сказал, внимательно всматриваясь в лицо
иностранца:
— Ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, хотя он и совершенно не совпадает
с евангельскими рассказами.
— Помилуйте, — снисходительно усмехнувшись, отозвался профессор, — уж кто-кто,
а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в евангелиях, не происходило
на самом деле никогда, и если мы начнем ссылаться на евангелия как на исторический
источник… — он еще раз усмехнулся, и Берлиоз осекся, потому что буквально то же самое
он говорил Бездомному, идя с тем по Бронной к Патриаршим прудам.
— Это так, — заметил Берлиоз, — но боюсь, что никто не может подтвердить, что и то,
что вы нам рассказывали, происходило на самом деле.
— О нет! Это может кто подтвердить! — начиная говорить ломаным языком,
чрезвычайно уверенно ответил профессор и неожиданно таинственно поманил обоих
приятелей к себе поближе.
Те наклонились к нему с обеих сторон, и он сказал, но уже без всякого акцента,
который у него, черт знает почему, то пропадал, то появлялся:
— Дело в том… — тут профессор пугливо оглянулся и заговорил шепотом, — что я
лично присутствовал при всем этом. И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с
Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу
вас — никому ни слова и полный секрет!.. Тсс!
Наступило молчание, и Берлиоз побледнел.
— Вы… вы сколько времени в Москве? — дрогнувшим голосом спросил он.
— А я только что сию минуту приехал в Москву, — растерянно ответил профессор, и
тут только приятели догадались заглянуть ему как следует в глаза и убедились в том, что
левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый — пуст, черен и мертв.
«Вот тебе все и объяснилось! — подумал Берлиоз в смятении, — приехал
сумасшедший немец или только что спятил на Патриарших. Вот так история!»
Да, действительно, объяснилось все: и страннейший завтрак у покойного философа
Канта, и дурацкие речи про подсолнечное масло и Аннушку, и предсказания о том, что
голова будет отрублена, и все прочее — профессор был сумасшедший.
Берлиоз тотчас сообразил, что следует делать. Откинувшись на спинку скамьи, он за
спиною профессора замигал Бездомному, — не противоречь, мол, ему, — но растерявшийся