Page 39 - Мастер и Маргарита

голову, что он закрыл глаз и застонал.
Объяснимся: Степа Лиходеев, директор театра Варьете, очнулся утром у себя в той
самой квартире, которую он занимал пополам с покойным Берлиозом, в большом
шестиэтажном доме, покоем расположенном на садовой улице.
Надо сказать, что квартира эта — N 50 — давно уже пользовалась если не плохой, то,
во всяком случае, странной репутацией. Еще два года тому назад владелицей ее была вдова
ювелира де Фужере. Анна Францевна де Фужере, пятидесятилетняя почтенная и очень
деловая дама, три комнаты из пяти сдавала жильцам: одному, фамилия которого была,
кажется, Беломут, и другому — с утраченной фамилией.
И вот два года тому назад начались в квартире необъяснимые происшествия: из этой
квартиры люди начали бесследно исчезать.
Однажды в выходной день явился в квартиру милиционер, вызвал в переднюю второго
жильца (фамилия которого утратилась) и сказал, что того просят на минутку зайти в
отделение милиции в чем-то расписаться. Жилец приказал Анфисе, преданной и давней
домашней работнице Анны Францевны, сказать, в случае если ему будут звонить, что он
вернется через десять минут, и ушел вместе с корректным милиционером в белых перчатках.
Но не вернулся он не только через десять минут, а вообще никогда не вернулся.
Удивительнее всего то, что, очевидно, с ним вместе исчез и милиционер.
Набожная, а откровеннее сказать — суеверная, Анфиса так напрямик и заявила очень
расстроенной Анне Францевне, что это колдовство и что она прекрасно знает, кто утащил и
жильца и милиционера, только к ночи не хочет говорить. Ну, а колдовству, как известно,
стоит только начаться, а там уж его ничем не остановишь. Второй жилец исчез, помнится, в
понедельник, а в среду как сквозь землю провалился Беломут, но, правда, при других
обстоятельствах. Утром за ним заехала, как обычно, машина, чтобы отвезти его на службу, и
отвезла, но назад никого не привезла и сама больше не вернулась.
Горе и ужас мадам Беломут не поддаются описанию. Но, увы, и то и другое было
непродолжительно. В ту же ночь, вернувшись с Анфисой с дачи, на которую Анна
Францевна почему-то спешно поехала, она не застала уже гражданки Беломут в квартире. Но
этого мало: двери обеих комнат, которые занимали супруги Беломут, оказались
запечатанными.
Два дня прошли кое-как. На третий же день страдавшая все это время бессонницей
Анна Францевна опять-таки спешно уехала на дачу… Нужно ли говорить, что она не
вернулась!
Оставшаяся одна Анфиса, наплакавшись вволю, легла спать во втором часу ночи. Что с
ней было дальше, неизвестно, но рассказывали жильцы других квартир, что будто бы в N
50-м всю ночь слышались какие-то стуки и будто бы до утра в окнах горел электрический
свет. Утром выяснилось, что и Анфисы нет!
Об исчезнувших и о проклятой квартире долго в доме рассказывали всякие легенды,
вроде того, например, что эта сухая и набожная Анфиса будто бы носила на своей иссохшей
груди в замшевом мешочке двадцать пять крупных бриллиантов, принадлежащих Анне
Францевне. Что будто бы в дровяном сарае на той самой даче, куда спешно ездила Анна
Францевна, обнаружились сами собой какие-то несметные сокровища в виде тех же
бриллиантов, а также золотых денег царской чеканки… И прочее в этом же роде. Ну, чего не
знаем, за то не ручаемся.
Как бы то ни было, квартира простояла пустой и запечатанной только неделю, а затем в
нее вселились — покойный Берлиоз с супругой и этот самый Степа тоже с супругой.
Совершенно естественно, что, как только они попали в окаянную квартиру, и у них началось
черт знает что. Именно, в течение одного месяца пропали обе супруги. Но эти не бесследно.
Про супругу Берлиоза рассказывали, что будто бы ее видели в Харькове с каким-то
балетмейстером, а супруга Степы якобы обнаружилась на Божедомке, где, как болтали,
директор Варьете, используя свои бесчисленные знакомства, ухитрился добыть ей комнату,
но с одним условием, чтобы духу ее не было на Садовой улице…