Page 50 - Мастер и Маргарита

— Ба! Никанор Иванович, — заорал дребезжащим тенором неожиданный гражданин и,
вскочив, приветствовал председателя насильственным и внезапным рукопожатием.
Приветствие это ничуть не обрадовало Никанора Ивановича.
— Я извиняюсь, — заговорил он подозрительно, — вы кто такой будете? Вы — лицо
официальное?
— Эх, Никанор Иванович! — задушевно воскликнул неизвестный. — Что такое
официальное лицо или неофициальное? Все это зависит от того, с какой точки зрения
смотреть на предмет, все это, Никанор Иванович, условно и зыбко. Сегодня я неофициальное
лицо, а завтра, глядишь, официальное! А бывает и наоборот, Никанор Иванович. И еще как
бывает!
Рассуждение это ни в какой степени не удовлетворило председателя домоуправления.
Будучи по природе вообще подозрительным человеком, он заключил, что
разглагольствующий перед ним гражданин — лицо именно неофициальное, а пожалуй, и
праздное.
— Да вы кто такой будете? Как ваша фамилия? — все суровее стал спрашивать
председатель и даже стал наступать на неизвестного.
— Фамилия моя, — ничуть не смущаясь суровостью, отозвался гражданин, — ну,
скажем, Коровьев. Да не хотите ли закусить, Никанор Иванович? Без церемоний! А?
— Я извиняюсь, — уже негодуя, заговорил Никанор Иванович, — какие тут закуски!
(Нужно признаться, хоть это и неприятно, что Никанор Иванович был по натуре несколько
грубоват). — На половине покойника сидеть не разрешается! Вы что здесь делаете?
— Да вы присаживайтесь, Никанор Иванович, — нисколько не теряясь, орал гражданин
и начал юлить, предлагая председателю кресло.
Совершенно освирепев, Никанор Иванович отверг кресло и завопил:
— Да кто вы такой?
— Я, изволите ли видеть, состою переводчиком при особе иностранца, имеющего
резиденцию в этой квартире, — отрекомендовался назвавший себя Коровьевым и щелкнул
каблуком рыжего нечищенного ботинка.
Никанор Иванович открыл рот. Наличность какого-то иностранца, да еще с
переводчиком, в этой квартире явилась для него совершеннейшим сюрпризом, и он
потребовал объяснений.
Переводчик охотно объяснился. Иностранный артист господин Воланд был любезно
приглашен директором Варьете Степаном Богдановичем Лиходеевым провести время своих
гастролей, примерно недельку, у него в квартире, о чем он еще вчера написал Никанору
Ивановичу, с просьбой прописать иностранца временно, покуда сам Лиходеев съездит в
Ялту.
— Ничего он мне не писал, — в изумлении сказал председатель.
— А вы поройтесь у себя в портфеле, Никанор Иванович, — сладко предложил
Коровьев.
Никанор Иванович, пожимая плечами, открыл портфель и обнаружил в нем письмо
Лиходеева.
— Как же это я про него забыл? — тупо глядя на вскрытый конверт, пробормотал
Никанор Иванович.
— То ли бывает, то ли бывает, Никанор Иванович! — затрещал Коровьев, —
рассеянность, рассеянность, и переутомление, и повышенное кровяное давление, дорогой
наш друг Никанор Иванович! Я сам рассеян до ужаса. Как-нибудь за рюмкой я вам расскажу
несколько фактов из моей биографии, вы обхохочетесь!
— Когда же Лиходеев едет в Ялту?!
— Да он уже уехал, уехал! — закричал переводчик, — он, знаете ли, уж катит! Уж он
черт знает где! — и тут переводчик замахал руками, как мельничными крыльями.
Никанор Иванович заявил, что ему необходимо лично повидать иностранца, но в этом
получил от переводчика отказ: никак невозможно. Занят. Дрессирует кота.