Page 6 - Мастер и Маргарита

Поэт и владелец портсигара закурили, а некурящий Берлиоз отказался.
«Надо будет ему возразить так, — решил Берлиоз, — да, человек смертен, никто
против этого и не спорит. А дело в том, что…»
Однако он не успел выговорить этих слов, как заговорил иностранец:
— Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно
смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний
вечер.
«Какая-то нелепая постановка вопроса…» — помыслил Берлиоз и возразил:
— Ну, здесь уж есть преувеличение. Сегодняшний вечер мне известен более или менее
точно. Само собой разумеется, что, если на Бронной мне свалится на голову кирпич…
— Кирпич ни с того ни с сего, — внушительно перебил неизвестный, — никому и
никогда на голову не свалится. В частности же, уверяю вас, вам он ни в коем случае не
угрожает. Вы умрете другой смертью.
— Может быть, вы знаете, какой именно? — с совершенно естественной иронией
осведомился Берлиоз, вовлекаясь в какой-то действительно нелепый разговор, — и скажете
мне?
— Охотно, — отозвался незнакомец. Он смерил Берлиоза взглядом, как будто
собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: «Раз, два… Меркурий
во втором доме… луна ушла… шесть — несчастье… вечер — семь…» — и громко и
радостно объявил: — Вам отрежут голову!
Бездомный дико и злобно вытаращил глаза на развязного неизвестного, а Берлиоз
спросил, криво усмехнувшись:
— А кто именно? Враги? Интервенты?
— Нет, — ответил собеседник, — русская женщина, комсомолка.
— Гм… — промычал раздраженный шуточкой неизвестного Берлиоз, — ну, это,
извините, маловероятно.
— Прошу и меня извинить, — ответил иностранец, — но это так. Да, мне хотелось бы
спросить вас, что вы будете делать сегодня вечером, если это не секрет?
— Секрета нет. Сейчас я зайду к себе на Садовую, а потом в десять часов вечера в
МАССОЛИТе состоится заседание, и я буду на нем председательствовать.
— Нет, этого быть никак не может, — твердо возразил иностранец.
— Это почему?
— Потому, — ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где,
предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, — что Аннушка уже
купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание не
состоится.
Тут, как вполне понятно, под липами наступило молчание.
— Простите, — после паузы заговорил Берлиоз, поглядывая на мелющего чепуху
иностранца, — при чем здесь подсолнечное масло… и какая Аннушка?
— Подсолнечное масло здесь вот при чем, — вдруг заговорил Бездомный, очевидно,
решив объявить незванному собеседнику войну, — вам не приходилось, гражданин, бывать
когда-нибудь в лечебнице для душевнобольных?
— Иван!.. — тихо воскликнул Михаил Александрович.
Но иностранец ничуть не обиделся и превесело рассмеялся.
— Бывал, бывал и не раз! — вскричал он, смеясь, но не сводя несмеющегося глаза с
поэта, — где я только не бывал! Жаль только, что я не удосужился спросить у профессора,
что такое шизофрения. Так что вы уж сами узнайте это у него, Иван Николаевич!
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Помилуйте, Иван Николаевич, кто же вас не знает? — здесь иностранец вытащил из
кармана вчерашний номер «Литературной газеты», и Иван Николаевич увидел на первой же
странице свое изображение, а под ним свои собственные стихи. Но вчера еще радовавшее
доказательство славы и популярности на этот раз ничуть не обрадовало поэта.