Page 69 - Мастер и Маргарита

Аркадий Аполлонович?
При этом неуместном и даже, пожалуй, хамском вопросе лицо Аркадия Аполлоновича
изменилось, и весьма сильно изменилось.
— Аркадий Аполлонович вчера вечером был на заседании акустической комиссии, —
очень надменно заявила супруга Аркадия Аполлоновича, — но я не понимаю, какое
отношение это имеет к магии.
— Уй, мадам! — подтвердил Фагот, — натурально, вы не понимаете. Насчет же
заседания вы в полном заблуждении. Выехав на упомянутое заседание, каковое, к слову
говоря, и назначено-то вчера не было, Аркадий Аполлонович отпустил своего шофера у
здания акустической комиссии на Чистых прудах (весь театр затих), а сам на автобусе поехал
на Елоховскую улицу в гости к артистке разъездного районного театра Милице Андреевне
Покобатько и провел у нее в гостях около четырех часов.
— Ой! — страдальчески воскликнул кто-то в полной тишине.
Молодая же родственница Аркадия Аполлоновича вдруг расхохоталась низким и
страшным смехом.
— Все понятно! — воскликнула она, — и я давно уже подозревала это. Теперь мне
ясно, почему эта бездарность получила роль Луизы!
И, внезапно размахнувшись коротким и толстым лиловым зонтиком, она ударила
Аркадия Аполлоновича по голове.
Подлый же Фагот, и он же Коровьев, прокричал:
— Вот, почтенные граждане, один из случаев разоблачения, которого так назойливо
добивался Аркадий Аполлонович!
— Как смела ты, негодяйка, коснуться Аркадия Аполлоновича? — грозно спросила
супруга Аркадия Аполлоновича, поднимаясь в ложе во весь свой гигантский рост.
Второй короткий прилив сатанинского смеха овладел молодой родственницей.
— Уж кто-кто, — ответила она, хохоча, — а уж я-то смею коснуться! — и второй раз
раздался сухой треск зонтика, отскочившего от головы Аркадия Аполлоновича.
— Милиция! Взять ее! — таким страшным голосом прокричала супруга Семплеярова,
что у многих похолодели сердца.
А тут еще кот выскочил к рампе и вдруг рявкнул на весь театр человеческим голосом:
— Сеанс окончен! Маэстро! Урежьте марш!!
Ополоумевший дирижер, не отдавая себе отчета в том, что делает, взмахнул палочкой,
и оркестр не заиграл, и даже не грянул, и даже не хватил, а именно, по омерзительному
выражению кота, урезал какой-то невероятный, ни на что не похожий по развязности своей
марш.
На мгновенье почудилось, что будто слышаны были некогда, под южными звездами, в
кафешантане, какие-то малопонятные, но разудалые слова этого марша:

Его превосходительство
Любил домашних птиц
И брал под покровительство
Хорошеньких девиц!!!

А может быть, не было никаких этих слов, а были другие на эту же музыку, какие-то
неприличные крайне. Важно не это, а важно то, что в Варьете после всего этого началось
что-то вроде столпотворения вавилонского. К Семплеяровской ложе бежала милиция, на
барьер лезли любопытные, слышались адские взрывы хохота, бешеные крики, заглушаемые
золотым звоном тарелок из оркестра.
И видно было, что сцена внезапно опустела и что надувало Фагот, равно как и наглый
котяра Бегемот, растаяли в воздухе, исчезли, как раньше исчез маг в кресле с полинявшей
обивкой.