Page 25 - На дне
P. 25
В двери является Лука .
Занавес
Акт третий
«Пустырь» – засоренное разным хламом и заросшее бурьяном дворовое место. В
глубине его – высокий кирпичный брандмауер. Он закрывает небо. Около него – кусты
бузины. Направо – темная, бревенчатая стена какой-то надворной постройки: сарая или
конюшни. А налево – серая, покрытая остатками штукатурки стена того дома, в котором
помещается ночлежка Костылевых. Она стоит наискось, так что ее задний угол выходит
почти на средину пустыря. Между ею и красной стеной – узкий проход. В серой стене два
окна: одно – в уровень с землей, другое – аршина на два выше и ближе к брандмауеру. У
этой стены лежат розвальни кверху полозьями и обрубок бревна, длиною аршина в четыре.
Направо у стены – куча старых досок, брусьев. Вечер, заходит солнце, освещая брандмауер
красноватым светом. Ранняя весна, недавно стаял снег. Черные сучья бузины еще без почек.
На бревне сидят рядом Наташа и Настя . На дровнях – Лука и Барон . Клещ лежит на
куче дерева у правой стены. В окне у земли – рожа Бубнова .
Настя (закрыв глаза и качая головой в такт словам, певуче рассказывает) . Вот
приходит он ночью в сад, в беседку, как мы уговорились… а уж я его давно жду и дрожу от
страха и горя. Он тоже дрожит весь и – белый как мел, а в руках у него леворверт…
Наташа (грызет семечки) . Ишь! Видно, правду говорят, что студенты – отчаянные…
Настя . И говорит он мне страшным голосом: «Драгоценная моя любовь…»
Бубнов . Хо-хо! Драгоценная?
Барон . Погоди! Не любо – не слушай, а врать не мешай… Дальше!
Настя . «Ненаглядная, говорит, моя любовь! Родители, говорит, согласия своего не
дают, чтобы я венчался с тобой… и грозят меня навеки проклясть за любовь к тебе. Ну и
должен, говорит, я от этого лишить себя жизни…» А леворверт у него – агромадный и
заряжен десятью пулями… «Прощай, говорит, любезная подруга моего сердца! – решился я
бесповоротно… жить без тебя – никак не могу». И отвечала я ему: «Незабвенный друг мой…
Рауль…»
Бубнов (удивленный) . Чего-о? Как? Краул?
Барон (хохочет) . Настька! Да ведь… ведь прошлый раз – Гастон был!
Настя (вскакивая) . Молчите… несчастные! Ах… бродячие собаки! Разве… разве вы
можете понимать… любовь? Настоящую любовь? А у меня – была она… настоящая!
(Барону.) Ты! Ничтожный!.. Образованный ты человек… говоришь – лежа кофей пил…
Лука . А вы – погоди-ите! Вы – не мешайте! Уважьте человеку… не в слове – дело, а –
почему слово говорится? – вот в чем дело! Рассказывай, девушка, ничего!
Бубнов . Раскрашивай, ворона, перья… валяй!
Барон . Ну – дальше!
Наташа . Не слушай их… что они? Они – из зависти это… про себя им сказать
нечего…
Настя (снова садится) . Не хочу больше! Не буду говорить… Коли они не верят…
коли смеются… (Вдруг, прерывая речь, молчит несколько секунд и, вновь закрыв глаза,
продолжает горячо и громко, помахивая рукой в такт речи и точно вслушиваясь в
отдаленную музыку.) И вот – отвечаю я ему: «Радость жизни моей! Месяц ты мой ясный! И
мне без тебя тоже вовсе невозможно жить на свете… потому как люблю я тебя безумно и
буду любить, пока сердце бьется во груди моей! Но, говорю, не лишай себя молодой твоей
жизни… как нужна она дорогим твоим родителям, для которых ты – вся их радость… Брось
меня! Пусть лучше я пропаду… от тоски по тебе, жизнь моя… я – одна… я – таковская!
Пускай уж я… погибаю, – все равно! Я – никуда не гожусь… и нет мне ничего… нет