Page 107 - Пастух и пастушка

любви везет...- Он вспомнил, что политуправление фронта собирает
семинар
молодых политруков. Поскольку многих политруков в полку выбило за
время
наступления, решил он своей властью отрядить в политуправление
взводного
Костяева и впоследствии назначить его политруком в батальоне- парень
молодой, начитанный, пороху нюхал.
- Дашь крюк, но к началу занятий чтобы как штык! Суток тебе там хватит?
- Мне часа хватит.- Лейтенант как будто и не обрадовался. Терпел он
долго, минуты своей ждал. И чего, сколько в нем за это время перегорело...
- Давай адрес. Надо ж документы выписать.
- А я не знаю адреса!
- Не зна-а-е-ешь?!
- Фамилию тоже не знаю.- Лейтенант опустил глаза, призадумался.- Мне
иной раз кажется - приснилось все... А иной раз нет.
- Ну ты силе-о-о-он! - с еще большим интересом всмотрелся в лейтенанта
замполит.- Как дальше жить будешь?
- Проживу как-нибудь.
- Иди давай, антропос! - безнадежно махнул рукой замполит.- Чтобы
вечером за пайком явился. Помрешь еще с голодухи.
О чем он думал? На что надеялся? Какие мечты у него были? Встречу
придумал - как все получится, какой она будет, эта встреча?
Приедет он в местечко, сядет на скамейку, что неподалеку от ее дома
стоит, меж двух тополей, похожих на веретешки. Скамейку и тополя он

запомнил, потому что возле них видел Люсю в последний раз. Он будет
сидеть
на скамейке до тех пор, пока не выйдет она из хаты.
И если пройдет мимо...
Он тут же встанет, отправится на станцию и уедет. Но он все-таки уверил
себя - она не пройдет, она остановится. Она спросит: "Борька! Ты удрал с
фронта?" И, чтобы попугать ее, он скажет: "Да, удрал! Ради тебя
сдезертировал!.."
И так вот сидел он на скамейке под тополями, выбросившими концы
клейких
беловатых листочков, запыленный от сапог до пилотки. Ждал. Люся
вышла из
дому с хозяйственной сумкой, надетой на руку, закрыла дверь. Он не
отрываясь
смотрел. Диво-дивное! Она в том же платье желтеньком, в тех же туфлях.
Только стоптались каблуки, сбились на носках туфли, на платье уже нет
черных
лент, нарукавнички отлиняли, крылья их мертво обвисли.
Люся похудела. Тень легла на глаза ее, коса уложена кружком на затылке,
строже сделалось лицо ее, старше она стала, совсем почти взрослая женщина.