Page 55 - Пастух и пастушка

[1]
ум гнадэ ан! Зи дюрфен них! .
[1]
- Вы не смеете... Любимая музыка генерала... Мертвые не
имеют защиты! Мертвые взывают к милости! Вы не смеете! (нем.)

Переводчица в красиво сидящем на ней приталенном полушубке, в шапке
из
дорогого меха, в чесаных валеночках, вся такая кудрявенькая, нарядненькая,
вежливо приобняла немчика, отводя его в сторону и воркуя:
- Ист дас аух ди либлингмузик вом фюрер?
- Я, я. Майн фюрер... мэг эр инс грас байсэн! [2

2] [
- ]Это и фюрера любимая музыка? - Да, да. Мой
фюрер... чтоб он сдох! (нем.)

- Эр вирд, вирд балд крэпирен унд дан вэрдэн тагс унд нахтс Вагнер,
Бах, Бетховен унд андэрэ дейчен генос-сен эрклингэн, ди траурэнмузик
[1]
ломпонирэн кенэн...
1 - Сдохнет скоро, сдохнет, тогда день и ночь буду!, лпучшъ Вагнер,
Бах, Бетховен и все им подобные немецкие товарищи, умеющие
сочинять
похоронную музыку... (нем.).

- О, фрау, фрау,- закачал головой немец. - Об дэр готт ин дэр вельт
[2]
эксистиерт? - и, припавши к ножкам кресла, начал отряхивать
пыль и выбирать комочки глины из ковра, желая и не смея приблизиться

к
мертвому генералу.

2 - О, фрау, фрау!.. Есть ли в мире Господь? (нем.)

В разжавшейся, уже синей руке генерала на скрюченном пальце висел
пистолет. И не пистолет, этакая дамская штучка, из которой мух только и
стрелять. И кобура на поясе была игрушечная, с гербовым тиснением.
Однако из
этого вот пистолета генерал застрелил себя. На груди его, под орденскими
колодками и знаками различий, давленой клюквиной расплылось
пятнышко.
Генерал был худ, в очках, с серым, будто инеем взявшимся лицом. В
полуоткрытом рту его виднелась вставленная челюсть. Очки не снялись
даже
после того, как он упал. Седую щетку усов под носом прочертила полоска
крови, тоже припорошенная пылью. Косицы на лбу генерала
прокалились,
обнаружив угловатый череп с глубокими залысинами. Шея выше
стоячего